Не жалею о том, что не сбылось
И не мыслю совсем о былом -
Это, может быть, Божия милость
Пронеслась, прикоснулась крылом,
Сберегла от беды, неземная,
устремляясь на вечности бал...
Вроде всё хорошо...
Но я знаю:
Что-то я на Земле потерял.
Наша жизнь - предисловие к смерти.
Льётся дней неразрывный поток,
И летит в потаённом конверте
Пропечатанный в небе листок.
Нашей памяти нити неброски,
Притяженья земного рабы,
Что же вы - то ль небес отголоски,
То ли тёмные знаки судьбы?
Ну, так что же - летите, летите,
Зарываясь в простор голубой,
Отголоски невидимых литер,
Называемых нашей судьбой.
В этом мире, известно, мы гости,
Но, под кронами старых дерев,
Задержись на прощальном погосте,
Бесконечность за миг обозрев.
И отпой свою песню на тризне
С необъятной душевной тоской...
Наша смерть - послесловие к жизни,
Уходящей на вечный покой.
Написал в этой жизни немного,
Но я мыслю - а, значит, грешу,
И потом, с позволения Бога,
После жизни ещё напишу,
Повторив Божье чудо творенья,
Соизмерив балланс и итог,
Всё вмещая в последнем мгновеньи,
Как лекарственной влаги глоток.
И как сущего мира основу
Я небес тихий шопот ловлю,
Чтоб найти первородное слово
И войти в мировую струю,
В этой жизни нисколько не знача
И чужих не тревожа затей...
Так скачи, одинокая кляча
По ухабам лихих новостей,
В перекрёстках чужих откровений
Подводя скороспелый итог,
Чтоб ревнивый сегодняшний гений
Потеснить тебя даже не смог.
А сегодня... ну, что же, похоже
Не развеять мне жизни мираж,
Всё, что было со мной, подытожа
И, как водится, выйдя в тираж.
И, как принято, нет виноватых,
Сколько взгляд не бросай свой назад.
И летят календарные даты,
В никуда ниоткуда летят.
Мигов жизни предвидя движенье,
тормозя или пятясь как рак
в свое прошлое, вплоть до рожденья,
с охлажденьем не свыкнусь никак.
Ну, чего там ещё? - Равнодушие?
Средь обилья дурных новостей
Равнодушие - это отдушина
в суете мировых скоростей,
Где ничто не тревожит, не радует.
Утешенье - не с нами беда...
Самолеты взлетают и падают,
не оставивши в небе следа.
Жвотный мир иль мир собачий
Являет истину саму,
Возможно. Так или иначе,
Но я завидовал тому,
Как мир устроен их разумно.
Ах, если б я вот так же мог
Вослед хозяину бездумно
Бежать, держась за поводок
Иль семенить, хвостом виляя,
Высоким думам вопреки
И благодарно принимая
Кость из отеческой руки.
Но я взвалил себе на плечи,
Помимо всех животных мук,
Свой крест сугубо человечий -
Добра и зла порочный круг.
Куда ведёт меня дорога,
Кругом петляя, вверх и вниз?
Познанья грех и поиск Бога
В моей судьбе отозвались.
Не разомкнуть мне петли эти
И, может быть, от сих до сих
На целом этом белом свете
Нету путей меж них простых.
Увы, не стала жизнь богаче
От книг, зачитанных до дыр,
И не послать к чертям собачьим
Мне дарованный Божий мир,
Который сплошь - одна тревога,
Все реже - пряник, чаще - плеть.
И в бесконечности до Бога
Мне все равно не долететь,
Не дописать последней строчки,
Расстаяв дымом в небесах...
Неслась собачка на цепочке,
Как на высоких парусах.
Повторяется всё. И не ново,
говорят, ничего под Луной.
Вы - как первая женщина в новой
Моей жизни, как будто иной.
Мне по жизни всех чаще встречалось
Имя Лены средь прочих имён.
С этим именем связь не прервалась,
Очевидно, до новых времён.
Вот опять - не смешно ли: ЕЛЕНА! -
Или так до конца моих дней?
Я ж недавно вернулся из плена
Петербургских последних любвей.
Говорят, всё проходит. Осталась
Позади безрассудная страсть,
Но душе, знать, неведома старость
И болезнь, и иная напасть.
И сегодня все козыри - даме,
Стыд не смея руками прикрыть.
Я, распятый, лежу перед Вами
Чтоб страданий блаженство вкусить.
Нам Всевышним расписаны роли:
Лекарь - Вы, я же, вроде - больной,
Легальный интим поневоле,
Возникает между Вами и мной.
Но моей Вы не знаете тайны:
Перед Вами - лишь грешная плоть,
Все души моей сверхпритязанья
Я не в силах в себе побороть.
И больным воображением вид свой
Я рисую от пяток и до..,
Обнаженного тела бесстыдство
Воскрешает моё либидо.
Что ж мне в имени этом: ЕЛЕНА -
То в далёких, то в ближних краях?
Но звучит оно, попеременно
Возрождаясь в различных мирах,
Бытия продлевая мгновенье,
Ручейком из забвенья-реки,
Сладкой негою прикосновенья
Пробуждающей женской руки.
Может, волей случая и даже,
Может, так начертано судьбой,
Но голей, чем на нудистском пляже
Я, больной, лежу перед тобой.
Что со мной случилось, я не знаю,
Но скажу тебе не как врачу:
Я тебя хочу, но понимаю,
Что я слишком многого хочу.
Ты глядишь по-докторски, невинно,
Мне от этих взглядов горячо.
Ни к чему теперь мне медицина,
Да и всё земное не причём.
Слышится мне голос отдалённый,
Как весны забытая капель,
Твоим светлым именем «Алёна»
Погружаюсь в чистую купель.
Вглубь купели тихо погружаясь,
Как в иноземное колдовство,
Я, как во грехе, соединяюсь
С высшей мерой плоти торжеством.
2008
Во грехе молчаливо покаюсь,
И, признаться не смея ВРАЧУ,
В немоте своей я растворяюсь,
По хрустальному небу лечу,
Где Луна, необъятно большая,
Среди Млечных путей и дорог
Свой полуночный бег завершая,
Зачинает исходный виток.
О любви небольшой я мечтаю,
Но, как в юности, трепетно, вновь
Мне без спросу приходит ночами
Словно в песне, БОЛЬШАЯ любовь.
Что во сне сотворилось с душою!
Дивной песнею, сладкой как мед
И с любовью своею большою
Бьюсь бессильно, как рыба об лёд.
Бьюсь как рыба об лёд, как об стенку,
Всё своё утаив в тишине...
ЛЕНА, ЛЕНОЧКА... ЛЕНА КЛИМЕНКО!
Я ШЕПЧУ ТВОЕ ИМЯ ВО СНЕ...
2009 г.
Ночь. Чернота за вагоннными окнами.
Прямо в стекло в нетерпенье дышу,
И, отзываясь гудками далёкими,
Поезд несётся сквозь горы в Ашу.
Благославенны минуты свиданья!
Валя ли, Таня - не всё ли равно,
Чуть не с полвека когда расстоянья?...
Годы мелькают, как кадры кино.
Нам невдомёк секс с любовию смешивать,
Всё это будет, но годы спустя.
Город Аша. Ночь. И первая женщина...
Поезд несётся на всех скоростях.
Грешно мне жить в тоске-печали:
тепло, не сыро и уют...
В ночи светло как днём. В Начале,
как Солнце, слепит Голливуд.
Сплошь ананасы, сливы, киви...
Ну, чем не яблоки в раю?
Но в сытой, безысходной ниве
чужим себя осознаю -
в надежде, что когда-то, где-то
свершу великий перелёт.
Ко мне мне, отчаявшись, планета,
как к сыну блудному, прильнёт.
Тогда, раскатисто и гулко
листвою павшею шурша,
в своих дождливых переулках
Мир обретёт моя душа.
Время в покое храня,
Речка течёт бесконечности
Службою верною Вечности
Богу - до Судного дня.
Разные там берега...
Русичи дружно спиваются,
В кучку евреи сбивается
образ лелея врага.
.................................................
В каждом еврее сидит
Образ врага-охранителя -
Гитлер ли, Сталин ли в кителе -
С прозвищем: «антисемит».
Всюду найдётся злодей -
И чем страшней, тем охотнее
Красной ли, чёрной ли сотнею
Травит себя иудей.
Вроде, семит как семит,
Но - по пустыне скитания
Плюс ко всему обрезание
Сразу поставят на вид,
Если забудешь, что - жид...
Роду сему во спасение,
Вдоль берегов незабвения
Вечности речка бежит.
И не прожить без врага:
Дух укрепления нации
Требует образ не грации -
страшные черта рога.
Разные есть полюса,
С внешних сторон от экватора
Нищие есть и богатые,
Знойный пустырь и леса.
-----
В мире дурных новостей
Мечутся страсти шпионские,
И мудрецами сионскими
Гои пугают детей.
Всё в мире так: по паре полюса...
Любовь пришла - и радоваться надо,
но, в смену ей, другая полоса -
черней черных, преддвериями ада.
В коварстве жизни, в поисках причин
Особенно загадывать не нужно:
Мир разделен на женщин и мужчин,
на полюса - на северный и южный.
И потому, в гормонах и в крови,
Во всём, что есть - одна первопричина.
И все стихи, конечно, о любви,
И в них во всех - другая половина
Вот так порой, с судьбою споря,
Ничто не знаешь наперёд.
Никто не ждёт тебя на море,
На берег в гости не зовёт.
В пустом томлении свободы
Ударишь в бубны и в бега.
Ревут в тумане пароходы,
Плывут иные берега.
Ты всё ещё чего-то ищешь,
Высот каких-то и широт,
Умом богатый, духом нищий
Или, увы, наоборот.
Но, вдруг, идёшь на зов природы,
Туда, где сгинут навсегда
Твои сомнения, невзгоды,
Куда ведёт твоя звезда
С похмелья вставши спозаранку,
Забыв, что есть на то статья,
Бог сотворил любви приманку
Взамен на прелесть небытья.
По саду райскому гуляя,
Старик седые сжал виски:
Жизнь эта вечная такая,
Что можно сдохнуть от тоски.
Но смерти нету и не будет,
пустых еще мильярды лет,
и что об этом скажут люди,
которых, впрочем, ещё нет.
В мечтах о жизни замогильной,
Мыслей распутывая нить,
Бог вспомнил вдруг, что он - Всесильный
И может что-то сотворить.
Что толку жить в пустой Вселенной?-
И Бог, засучив рукава
Стал создавать попеременно
Миры, планеты, острова...
Потом вулканы, горы, воды...
Подумать только, Ё-моё! -
Бог на вершине всей природы
Воздвиг подобие своё.
Сначала вылепил Адама,
И вот, когда пришла пора:
На свет явилась Ева - дама
Сплошь из Адамова ребра.
Но баба видная, в натуре -
Старик, а вкуса не лишен! -
И лег вздремнуть, решив, по дури,
Что все на свете хорошо.
И вправду ведь: мечта поэта
Когда из Космоса взглянуть
Сине-зелёная планета,
И к ней проложен Млечный Путь.
Там, изнутри - леса, озёра,
По виду - райские края,
По сути же - Содом с Гоморрой,
Грехи земного бытия.
Бог спит себе, а СПИД гуляет
По свету в жаркий летний зной,
Да что там зной! - и снег бывает,
Что отдаёт голубизной..
По виду - полон мир любови:
Единый мир - одна кровать...
По сути же - в поту и в крови
Нам надо хлеб свой добывать.
Кататься хочешь - надо санки
И в гору, мучаясь, возить.
Бог создал этот мир по пьянке,
А нам ещё в нём жить и жить.
Людей невидимые слёзы -
Богам ни пепел, ни зола.
Платон и Лейбниц, и Спиноза,
Пытались вникнуть в корни зла
Среди забот и мелких сует...
Кругами ада вознесясь,
Нам чувства грешные диктует
Богоотступник, мира Князь.
.................................................
И торжествует душ губитель,
Когда - святая простота! -
В Смоленки грустную обитель
Я прохожу за ворота.
Но и на кладбище Смоленском
Только и смог проникнуть я
В глухие отзвуки вселенской
Тоски земного бытия.
О тех, кого навек не стало,
Лежащих меж земных пластов,
Мне лишь одна листва шептала.
У покосившихся крестов.
Бродя среди могил, надгробий,
Не принимал я - хоть убей! -
Всю неизбежность вечной скорби
В великом множестве скорбей.
Но никуда от них не деться -
ни в теле бренном, ни в умах
От целомудренного детства
До встречи с Богом в небесах
Я сижу за столом у Горбовского Глеба,
закусив, как заведено, корочкой хлеба
помидором, огурчиком, килькою в банке...
Знаменитый поэт, а живет в коммуналке,
мне читает стихи про Васильевский остров,
где качались фонарики ночью не просто.
Этот остров встаёт перед ним, словно башня,
Отовсюду глядит в него оком вчерашним,
И таится на дне дворового колодца
всё былое, всё что никогда не вернётся.
В настоящем осталась лишь эта каморка,
стол, кровать, да диван, да посудная горка
И повсюду - как вечного духа интриги -
Даже в горке посудной - бумаги и книги.
После рюмки вина осмелев помаленьку,
Я читаю ему про погост на Смоленке
И про синюю церковь на этом погосте,
На который нередко захаживал в гости,
Про отца, про Америку... Глеб затихает
И тихонько слезу рукавом вытирает,
И глядит на меня сквозь туман полусвета
и уже называет великим поэтом....
На прощание мы угощаемся чаем
И друг другу стихи «за Россию» читаем.
Без авангарда нет прогресса -
И наши помыслы просты:
Ни Бога ради и ни беса
Достичь предельной высоты,
Строки, доселе небывалой -
И без неё чтобы ни дня,
Чтобы раскрасить краской алой
К Парнасу мчащего коня.
Чтобы навек отринуть рифмы,
Барьеры классики снести
И вместо рифмы логарифмы
В знак отречения внести.
Чтоб распахнуть свободы врАта
И протрубить в победы рог,
Подобьем чёрного квадрата
Чтоб всяк живущий занемог
На смену любым авангардам
Приходит другой авангард,
Отдав за бесценок ломбардам
Поблекший былой "миллиард"
И вот уже, будто прозренье:
С бунтующим ритмом в крови
Слагает сегодняшний гений
Вершинные вирши свои,
Глоток долгожданной свободы
Отведав. И мнится ему:
Уже рукоплещут народы
Таланту его и уму.
Но вновь кто-то в двери ломится,
Кого-то сдадут за гроши...
А классика мудро хранится,
Как в храме, а глубинах души.
Лёгкий холодок бежит по коже
По земле, по небу, по двору...
Мир не изменился, но, похоже,
начинает новую игру.
И глядит с презрительной усмешкой
Сквозь меня как будто бы, в упор,
И коварно шепчет мне: не мешкай,
Запирай все двери на запор.
В той игре холодными глазами
Мир глядит, как в зеркало, в себя
И былое втаптывает знамя,
Всё, во что мы верили, любя.
Не сбылось, хоть верилось как в чудо,
По волнам безропотно скольжу.
И гремит разбитою посудой
Жизнь моя в подходе к рубежу.
................................................
Всё во мне противится несмело,
Но зловеще каркает уже
Чёрный ворон мой.
И прогремело
Где-то там, на дальнем рубеже
Эта девочка в платьице белом,
Что привиделась мне на пути
В круге счастья, очерченным мелом,
Из которого век не сойти.
Невесомого чувства рядами
Белым пухом во снах залегли
Расстоянье измерив годами
Одуванчики нашей любви.
Паровозом года просвистели,
Удержать их никто не сумел.
И вдали - голубые метели,
Золотые глаза каравелл.
Но всё видятся звёзды над крышей,
Вновь, как прежде, надеемся мы
И весеннюю песню расслышать,
И суровую поступь зимы.
Лишь прощальный гудок электрички,
Уносящий в небес синеву,
Только нежные руки сестрички
Мне напомнят о том, что живу.
Лишь безгласой судьбы буревестник
Прошуршит леденелым листом
И на миг одиноко воскреснет,
Пригорюнясь на месте пустом.
Но ты будешь по-прежнему снится,
Будто ангел мне крылья простёр,
где кружит в чёрном небе жар-птица,
как звезды одинокой костёр.
Я умру, как всегда, на рассвете,
Не заплачет чужая родня,
Не вздохнут нерожденные дети,
Недобром поминая меня.
И промокнув слезы пеленою,
Дам сигнал во Вселенную «SOS»
И нырну в пустоту с головою,
Как с борта ошалевший матрос,
Риф коралловый приняв за сушу,
Ни земли не увидев, ни дна.
Потому ничего не нарушу,
Что мне гибельность мира видна
Через сито прошедшее время,
Черных дыр молчаливый надзор,
Грешной жизни покинувши бремя
И небес горделивый узор.
Через лет световых биллионы
Волю к жизни свою утоля,
Я, покинув вселенское лоно,
Попрощаюсь с тобою, Земля.
И умру как всегда на рассвете,
Но об этом не надо... Молчи!
Жёлтый карлик в окошко мне светит
На окраине звёздной ночи.
При смерти человека, его мозг, в электрическом отношении подобный катушке индуктивностии и, подобно ей, при отключении вызывает длящееся всего мгновение вспышку подсознания, которая в отсутствии внешних источников информации и способов фиксации времени, образует эффект вечности, вбирающий в том числе всю человеческую жизнь.
Сквозь вечные плоти игрушки,
Реальные только на вид,
Индукция тока в катушке
Мне истины миг озарит.
Последнее в жизни движенье,
Заоблачных призраков пир,
Короткое вспышки мгновенье
Пронзит чудодейственный мир
сквозь муку иного устройства.
Незримой Вселенной рычаг
Заменит земли беспокойство
На духов прохладный очаг
несказанных красок дизайна,
чудес неземного литья,
в просторах неведомой тайны
духовного небытия.
И сбудется НЕЧТО ИНОЕ,
Минуя веков череду,
В пространство богов неземное
Душою невесомой войду.
В этот мир, зарождённый Творцом
В первобытном духовном хаосе
Охватив ноосферу кольцом,
Свою лепту, от разума, вносим.
Все мы в разных живём плоскостях,
А точней, в измерениях разных
И, как рыба в сети, в новостях
Откровений, как вирус, заразных.
Неприметные сети свои
Расставляя кругом по планете,
Тянут щупальцы к нам СМИ
Виртуальной невидимой сети.
Под кощунственным тем колпаком,
Нам сердца и мозги промывают
И подменой понятий, потом
Как шаром биллиардным играют
Наших душ роковые ловцы
Догоняют и дышат в затылок.
Не запрятать раздумий концы
От всевидящих тех невидимок!
И однажды попав на крючок
Интернета великого блага,
Не расслышим, как щёлкнул замок
Электронного клона ГУЛАГА.
И отыщется всем по греху
За невинной как-будто игрою,
Когда кто-то на самом верху
Усмехнётся улыбкой кривою.
Когда заря в тумане алом
Трепещет, брызгами горя,
Перелистнется запоздало
листок пустой календаря.
И в том краю, где гаснут свечи
В лучах пурпуровой зари,
Дождемся ль последней встречи,
Как с небом встречи - фонари?
И где-то дремлет, ожидая
Своей судьбины роковой
Осенний лист в начале мая
Над зеленеющей травой
В краю красот и изобилья,
Переступив через черту
Небесных сил, расправив крылья,
Взлетает лайнер в высоту.
Мирской гордыне на потребу,
Спеша, как будто на пожар,
Две сотни душ взмывают к небу,
Как в давней древности Икар.
Уходит ввысь стальная птица,
пронзает облако орлом.
Внизу земля юлой вертится,
Ревёт турбина под крылом.
...............................................
И где-то там, в конце полёта,
Как в страшном, непонятном сне,
Найдут обломки самолёта
И кресло - в масляном пятне.
.............................................
Среди обломков - чёрный ящик,
Хранящий путь из рая в ад
Двух сотен душ во тьме слепящей,
В которой нет пути назад.
Раскрыть таинственную дверцу,
Найти утерянную нить,
Придти в себя и осмотреться
И в церковь, может быть, сходить.
Зайти, покоя не наруша,
Чтоб запах ладана вдохнуть,
Почти не веруя, но душу
Желая честно обмануть.
Земные стряхивая бредни,
Застывшей памяти капель,
Горит огарочек последний,
Кружит далёкая метель...
Смешенье чувств, миров смятенье,
Манящее смыканье уст,
Сквозь жизни мрак - как откровенье,
Сирени как несмятый куст,
И как далёкий парус алый,
Утрат спасительный недуг,
Года мелькают запоздало
В переплетеньи губ и рук.
Плыви, плыви, надежды лодка
Вперед к неведомой судьбе.
Я, в откровении коротком,
Спешу подумать о тебе
Пока живу, о той, которой
В переплетеньи губ и рук
Тот парус плещется нескорый
Среди прощаний и разлук.
Что ж, не гони прощанья встречу
И не спеши, как я спешил...
Так жизнь пройдет и не замечу
И не припомню, что я жил.
Прикрой стеснительные веки
И затаи свой сердца стук,
Чтоб сохранить в себе навеки
Переплетенье губ и рук.
Незримо властвует в миру
Закон всемирный тяготенья,
Рождает черную дыру
К покою алчное стремленье.
В миру предметном не видна
Всеядная Ньютона сила...
Но та, которая ОДНА,
Покой мой сонный замутила.
Души замерзшей полынья
в округе сумрачного ада
Мне эта ЖЕНЩИНА МОЯ
Как бесконечная отрада.
Годов бездвижных чехарда,
Без неба, как без крыльев птица,
Где даже вольная вода
К покою вечному стремится,
Где всё известно наизусть
Со дней Великого Творенья...
Хотя б на миг отрину грусть
На миг высокий единенья.
Прощальной трелью соловья,
Судьбы немыслимая милость,
Мне эта ЖЕНЩИНА МОЯ
Как откровение явилась
Сквозь пустоту, сквозь частокол
Речей неправедных и мнений,
Суждений мелких, как укол
В чреде заоблачных мгновений,
В нетленном мареве дорог,
В судеб слепым непостоянством,
Но то ли случай, то ли Бог
Нас свел в единое пространство.
Пускай всего лишь полынья,
Пускай всего одно мгновенье,
Но эта ЖЕНЩИНА МОЯ
В земном законе тяготенья.
«...Любите кошек и собак,
И муравьёв, и бегемотов...
Любите искренне их, так,
Как вам велит незримо Кто-то!.»
/Елена К./
Любовь, конечно, сердцу ближе,
Я возлюбить весь мир готов.
Но почему-то ненавижу
Я тварей типа пауков
И тараканов всяких... Что-то
Внутри противится во мне.
А муравьёв и бегемотов -
Ну, как сказать? - терплю вполне
И признаю как тварей Божьих
Хоть не по крови, но - родни,
Как знак того мы, похоже,
Все ж в этом мире не одни.
«А люди идут по свету,
слова их порою грубы...»
(из тур. песни).
А люди всё ходят по свету,
По улицам и авеню.
Стихи сочиняют поэты
И разную, в общем, х..ню.
А люди всё ходят и ходят,
Далёкую ищут звезду
и даже чего-то находят,
когда уж совсем ни в п..ду.
А люди поют и смеются,
Влюбляются вдрызг, а потом
Зачем-то, как б..., е...ся
Под каждым случайным кустом.
Всё в мире так: по паре полюса...
Любовь пришла - и радоваться надо,
но, в смену ей, другая полоса -
черней черных, преддвериями ада.
В коварстве жизни, в поисках причин
Особенно загадывать не нужно:
Мир разделен на женщин и мужчин,
на полюса - на северный и южный.
И потому, в гормонах и в крови,
Во всём, что есть - одна первопричина.
И все стихи, конечно, о любви,
И в них во всех - другая половина.
Средь потомков Авраама
(даже страшно произнесть)
«Штаты выбрали Обаму!»-
Пронеслась благая весть.
И ни кризиса, ни краха -
Да пребудет благодать! -
Иегову на Аллаха
Надо только поменять.
Все едино имя Бога!
Любо-дорого глядеть:
Где стояла синагога -
Там красивая мечеть
И одна большая площадь
На столетий рубеже...
Иудеям хитрым проще:
Все обрезаны уже.
2008-2012 гг
«Корни праздника 8 марта, столь любимого советским в прошлом народом, лежат в ветхозаветном еврейском празднике Пурим»
/Диакон Андрей КУРАЕВ/
C дотошной точностью Декарта,
Мужчины все, кому не лень,
Справляют день 8 Марта -
Международный Женский день
Ни сном не ведая, ни духом,
Глуша таинственный эфир,
Колотим мы Амана ухом,
Что нам доверила Эсфирь.
И из истории туманой,
из Торы древней там и тут
Большие уши у Амана
Сквозь тыщелетия растут,
Кругом плодя другие ветки,
И, затаясь под веток сень,
Социалистка Клара Цеткин
Провозгласила Женский день.
Украв у Карла все кораллы,
(а Карл - это голова!),
С Эсфирью схожа, Цеткин Клара
Качала женские права.
Но, проходя миры и войны,
сквозь скрип истории шагов,
ответим мы вполне достойно
на злые происки врагов.
И бровь суровую нахмурим
И помянём родную мать,
Коль всенародный праздник Пурим
Нам враг захочет поломать.
И от инсульта до инфаркта,
Мирской чураясь суеты,
мы, как всегда, 8 Марта
подносим женщинам цветы.
Была Россия на распутье,
всё было всем до фонаря.
но, как Христос, явился Путин,
Как долгожданная заря.
С колен поднявшему РАссею,
рулить ему бы лет до ста.
Но, как Христос, всех фарисеев
он прямо до смерти достал.
Их месть, как смерть, неотвратима,
коль полон мир имперских зол...
И фарисеи что есть силы.
давай раскачивать престол!
Кипят загадочные страсти
о миллиардах там и тут,
Но адвокаты ихней масти,
ей Богу, никогда не лгут.
Перед расплатою в испуге
у них единый разговор.
Держи вора!- кричат ворюги-
им Путин как бы главный вор.
И главный враг он им, по сути,
хотя назрел один вопрос:
доколь терпеть их будет Путин,
щеку подставив, как Христос?
И почему сей мир таковский,
что всё в руках таких ребят,
где высший ангел - Ходорковский
в кругу таких же «ангелят»?
И почему - (вопрос вопросов) -
когда еще был полон сил,
ПУ, как глава единых росов,
в сортире их не замочил?
По данным Калифорнийского центра по изучению землетрясений вероятность катастрофического землетрясения в южном сегменте разлома Сан-Андреас в ближайшие годы составляет до 70%.
Научный факт есть факт железный:
Своей рискуя головой,
Стоит Лос-Анджелес над бездной,
Как над бадьей пороховой.
Явлений грозных вероятность
Зашкалит даже на Земле.
Десятка баллов необъятность
Тряхнет по полной, по школе
Как говорят, такое дело:
Тут ураган, а там - жара,
И тяготеет к беспределу
земля как чёрная дыра.
Но нам «Катрина» - что рутина,
Живем как прежде, веселясь,
Хотя под всеми нами мина, -
предупреждает доктор Дас
И потому особо горько,
Когда вердикт природы крут:
Взревела Сэнди над Нью-Йорком,
Напомнив нам про Страшный Суд.
Но величавый и помпезный,
Прогресс являя мировой,
Стоит Лос-Анджелес над бездной,
Упёршись в небо головой.
«Я - патриот, я воздух русский,
Я землю русскую люблю»
(Павел КОГАН)
Когда вокруг всё ахи, охи,
Когда темно, кругом - ни зги,
пожалуй, даже и не плохи
с утра промытые мозги.
«И утро красит нежным цветом»
Все стены древнего Кремля
И просыпаемся с рассветом,
И все мы вместе: ты и я.
Народов нерушима дружба...
Что в том плохого? - не пойму.
Кому, к чертям, так было нужно
Менять их сумму на суму?
Иная видится мне схема:
Антихрист-дьявол даже рад:
Блага всех банков дяди Сэма
прямой ведут дорогой в ад.
"Навалом водки и закуски",
Но все мне кажется: я сплю -
И потому я воздух русский
и землю русскую люблю.
Лос-Анжелес. 2010
Чреды миров мигают острия.
Но где тот миг, который наяву?
Мне моя жизнь привиделась иль я
Опять не тот, в котором я живу?
Ищу ответа я меж всех сторон
Иных пространств, и сфер, и полусфер
На вечный поиск я приговорен,
Как к вечной жизни подлый Агасфер
Уйдя от всех религий и шаманств,
лишился я опоры и иду,
Скользя по льду невидимых пространств,
Заносит наяву или в бреду.
Лишь ждать конца осталось, наконец,
И я иду наощупь, на фонарь
Но, может быть, и вправду, Бог-отец
Меня возлюбит, божескую тварь.
В конечный миг, покаявшись в грехах,
Поскольку там еще и мир иной
Еще есть шанс как-будто: хоть в стихах
Приду в тот мир с повинной головой
Но сколько б я не мыслил - все не то.
Среди молитв и прочей кутерьмы
Лишь знаю я: не ведает никто,
Где царство света сменит царство тьмы
Пророков нет - ни мудрых, ни невежд.
Духовный взор в пространство устремя,
Мне невдомек: а где же тот рубеж,
Что вдоль пролег меж царствами двумя?
Но Бог принёс в ночи благую весть -
Хоть не понять: во сне иль наяву:
Пока могу «Альцгеймер» произнесть,
Я мыслю - это значит: я живу.
***
Мне напомнив России березки,
Поманив меня вечной игрой,
Донеслась ты небес отголоском,
Виртуальных чудес мишурой.
И разбитых сердец половинки
В облаках бесполезно ловлю,
И шпилей петербургских картинки
Мне мерещатся в дальнем краю
Оттого, в бесконечном полете,
Чередуются ночи и дни...
Только что это? - вымыслы плоти
Иль манящие духа огни?
***
Мне являются оттуда,
Где другие берега,
Звук мелодии, как чудо
И зелёные луга.
И, мелодией той полный,
я ищу её исток.
И накатывают волны,
Выбегая на песок.
Мне прибой поёт, ласкаясь
И с небес струится свет.
И зайду я в Храм, покаюсь
В том, что было и что нет.
Думы буду я все те же,
Как молитвы повторять.
Донесет мне ветер свежий
Неземную благодать.
2010 г
Болезни... И снова болезни,
Что не пожелаешь врагу,
А выдумать что-то полезней -
Убей меня! - нет, не могу.
И всё так кругом одиноко!
Щемящею нотой в раю
Пронзает всевидящим оком
Нетленную душу мою.
Вдали полыхают зарницы
СтрелАми разя наугад.
Их тени как вещие птицы,
Как ангелы смерти кружат.
Роятся вокруг оголтело,
души хороня огонёк.
Спасать мое грешное тело
Им, гордым, с небес невдомёк.
А там, за чертой, на том свете,
Гиена земная иль храм?
Пока ты на этой планете,
Доверься земным докторам,
Материи бренной кликушам.
Сродни гексоген и тротил,
Кто, вычислив, вытряхнул душу
И вечное в прах обратил,
Но, вдруг, проникая в потёмки,
Иная грядёт полоса
Своей чередою потомки
Приблизят небес чудеса.
Миров осознав бесконечность
И генов постигнувши суть
Шагнут в безболезную вечность
В счастливый, неведомый путь.
Но, может, увы, бесполезно,
Тревожить веков череду,
Болезни, болезни, болезни
Нам всем суждены на роду.
Видимо, все же там.
\Е. Лесин\
Востряково, Тушино... Не смейся:
Те места забиты все давно.
И лежать на кладбище еврейском,
Как известно, мне не суждено.
Кажется, вполне сойду по роже,
Но я чем-то им не подхожу,
Хоть уже приблизился, похоже,
К роковому, значит, рубежу.
Но меня как будто бес попутал:
Тору не читал уже давно,
Даже не обрезан и, как будто,
С «гоями» лежать мне суждено.
В этом мире я только беглец,
Где посильно живу на миру,
И раскроюсь вполне наконец,
лишь когда ненароком умру,
Не оставив следа за собой
В этом мире, в котором исчез
И явленный слепою судьбой
в мир зеркальный, на поле чудес.
Но живых не казни и не тронь,
Где от века был дом этот пуст,
Греет душу нетленный огонь,
А, верней, несгораемый куст.
И спускается вниз, сизокрыл
Ангел жизни, шепча горячо,
Что меня сохранил и раскрыл,
Примостившись ко мне на плечо.
И, зеркального мира певец,
Песню песней пропев наизусть,
Он настигнет меня, наконец,
Я спокойно ему улыбнусь.
Пусть грядёт этот час, этот миг,
И я в белую выйду дыру,
Сбосив груз опостылых вериг,
Когда я в самом делу умру.
Слагая бессмертные строфы,
По воле небес, неспроста,
Восходит поэт на Голгофу
Под грузом грехов и креста,
Под вой и оскал фарисейства,
Под радостный вопль «Распни!»,
Как будто сильнее злодейства
Представить не могут они.
Он «оком за око» изранен,
Что справа налево - к виску,
Но с радостью - как христианин -
Подставит другую щёку.
Он выберет чести дорогу
Поднявшись из самых глубин
И будет он царствовать строго
И Бог лишь ему господин
А если, а если, а если
Он вздумает «жить по уму».
То, выкинув слово из песни
Изменит себе самому.
Нет вопроса печальней на свете,
Чем вопроса священный дурман:
Мы ль небес одинокие дети
Или Бога затейливый план?
Были мы хулиганы-поэты,
Била мысль, как кровь горяча,
И весною всю ночь до рассвета.
Обо всём мы судили сплеча
И шутили, что женщины - дуры,
Но, сквозь бурных открытий шторма,
Очертания женской фигуры
Нас невольно сводили с ума
Грызли ль мы фундаменты науки
Иль сады подчищали порой -
Нам с небес грандиозные звуки
Доносились за детской игрой
Были мы мудрецы и поэты,
Но о женщинах речь без конца,
И, в апрельских лучах разогреты,
Нам по нервам стучали сердца.
Когда кончаются дома
И начинается дорога,
Где будто истина сама
Твердит осану «Слава Богу»,
Где грань грядущего видна,
Сквозь даль мятежную сомнений,
Одна дорога мне дана
Среди столетних разветвлений
Там, где кончается лимит
Земного трепетного счастья,
Слепой безумец, Вечный Жид
К порокам Космоса причастен.
Тот Агасфер веками лжёт,
Манит надеждой обалдело,
Как Герострат, он мир сожжёт
Во имя жизни без предела
В неприкаянной слепоте
За ним грядет пороков свита,
отвратна, как на Лапуте
«бессмертник» из фантазий Свифта
Духовики, сыграйте туш
Спасенным из бессмертья плена...
Хоть кто-нибудь приди, нарушь
Обет молчания Вселенной!
Но вот последний поворот,
Что сердце разорвёт на части,
И никуда он не ведёт
И ни к чему он не причастен.
В томленьи грусти безнадёжной,
Высоким идолам служа,
Внемли, поэт: твой голос нежный
Подобьем острого ножа
Души вскрывает одинокость,
Где затаилась жизни мгла,
Чтоб одолеть бессмертья пропасть,
Что между нами пролегла.
Но как сберечь души сердечность
Средь одинокости нытья?
Одна у нас дорога в вечность,
Другая - в пыль небытия.
И всё при нас, и всё едино
Средь двуединого пути.
Где ж золотая середина,
Какой бы надобно идти,
Ловя ничтожное мгновенье,
Чтоб одолеть ползучий страх,
В бреду черпая вдохновенье,
Седой вдыхая пыли прах,
Чтобы припомнить все обиды,
Что накопились на душе -
Вот - тема вечная, хоть с виду -
Всё то же вечное клише,
Когда средь мыслей, между строчек
Не видеть сколь они бедны
Или когда в бессонной ночи
Считать оставшиеся дни,
Любви и смерти необъятность,
И жизни дар - за тот же грош,
И сфер высоких вероятность,
что в рай всех раньше попадёшь,
Освободив души вериги,
Земной начертаных судьбой,
Где будут памятником книги,
Что не написаны тобой.
2 мая 2012
Мне было виденье такое:
Уйдя от постылых имён,
Искал я земного покоя,
В миру оказавшись ином
И, словно в язычников веды,
В шаманский наряд наряжён
Я, будто грибков Кастанеды
Отведавши, в сон погружён.
Железные виевы очи
Земную порушили ось,
И кружатся ангелы ночи,
творя из хаоса хаос.
Попробуй поди подытожи,
Последних препонов лиши,
Где рвётся и прочная кожа
Вдоль зыбкой границы души
Попробуй поди опровергни
слепое безличье минут,
Когда сновидения бредни
На месте пустом расцветут.
И в даль расползутся по свету,
Обстроивши царство своё,
И вы не наложите вето
На адское это жнивьё.
В аду мельтешащие лица
Навеки забытых персон.
Ведь надо ж такому присниться!
Но что, если это не сон?
А если и сон - то последней
Извечной судьбы решето...
А что, если это не бредни
А самое верное ТО?
Когда всё былое минуло,
В натужной затёртости слов
Земля задохнулась от гула
Подземных ползучих пластов.
Но к голосу зла не примкнувши,
земных не приемля богов,
не верю я в райские кущи
ни тех и ни этих миров.
Земная никчемная участь,
Ушедшего мига ничья
И жизни тупая ползучесть,
Изнанка людей бытия.
Ну что ж, принимаю такое
Страдание тягостных лет,
Поскольку земного покоя
Не сыщешь - и выхода нет.
Чужеземным жрецам непонятна
И глазам их совсем не видна -
Как на Солнце полуденном пятна,
Не свободой, а волей пьяна,
Русь медведицей cонной томится,
На брегах у забвенья реки
И свирепствует серой волчицей,
На луну завывая с тоски.
Безбережно, от края до края,
Истомлённая волею злой,
Безотрадная доля людская
Затянулась на горле петлёй.
Чуть прогресса земного отведав
Не сдавая былого в архив,
Там поныне господствуют Веды,
Христианства едва пригубив.
И доныне юродствует бойко
Над Россиею призрачный рок,
И от веки веков птица-тройка
Свой хмельной подбивает итог,
И рванувши с плеча, как рубаху
Долю горькую, удаль свою,
Как на трон, поспешает на плаху
На поклон к государю-царю,
Чтоб ни в грош необъятную ссуму
И себя не роняя в чести,
Всю свою сердобольную думу
До последней кровинки внести.
Потому ли от зависти черной
К безрассудству пролитых кровей
Желчно каркает чёрной вороной
желторотых вестей соловей?
Оттого ли угрюмы так лица,
что всегда в окруженье врагов -
То ль невольных народов темница,
то ль прибежище вольных рабов?
И она ни что не похожа,
То ль на вырост дана, то ли в рост -
Россиянская вольница Божья,
Благодати последний форпост.
9 мая 2012
«Древних лет ни свидетель, ни зритель,
Возвращаться назад не спеши.
Старый Лес - колыбель и обитель
Всей загадочной русской души»
/Я. М./
По России гуляют пожары,
Сатанинской разрухи следы.
Догорает священный огарок,
Раздувая Отечества дым..
В вековечных российских просторах
Зреет Космоса злая тоска,
Поржавевшею осью которой
Проскрипела юла у виска.
Сквозь просветы сиреневой вьюги
Верстовым нет предела столбам
Тяга есть человечная к дрУги
И к отеческим тяга гробам
И в своих первородных доспехах
Леса призрак встает предо мной,
Где аукает хриплое эхо,
Где не вечно ничто под луной,
И в душе неостывшею раной
То ли ангел поет, то ли бес
Лес безумствует, вольный и пьяный
Грохоча злобой ада с небес.
Где же Леса конец, где начало,
Где исконною волей маня,
Помнишь ли, как заря нас встречала
На исходе багрового дня?
Наших душ распростерты ладони,
Впереди то ли рай, то ли ад
И могучие красные кони
В первозданную бездну летят
И полощутся в небе зарницы,
Все пути озарив в Никуда.
Там, где будет над нами кружиться
Одинокая наша звезда.
Январь 2012 г
Слетались на пир свой вороны
Российской юдоли Христа,
До самых глубин разорённой
И вдаль - от креста до креста.
Свой облик утративши древний
Как есть - их застала беда.
В безлюдье застыли деревни,
В обличье чужом города.
Не чуя ни горя, ни драмы,
Наладив себе бытиё,
Там властвуют ушлые хамы,
Устроивши царство своё.
Отнюдь не сподобившись Хаму,
Отчизне нагой улыбнись,
Дороги, протоптанной к Храму,
Доверчивым взором коснись.
Поверив несбывшимся сказкам,
Расчётам холодным не верь -
Страны, потерпевшей фиаско,
На страже, как загнанный зверь....
Отныне твой гнев не напрасен
И страшен любому врагу
И дважды, и трижды опасен
Надеждой, зажатой в углу...
Десять казней придумал Бог -
Бог любви или Бог увечий?
Беспримерно тот Бог жесток,
В ком пример Агасфера вечен.
И залёг во веках Содом
Потаённо в библейских душах
Оттого ли и пуст сей дом,
Тот, что в кои века разрушен?
Неподъёмный Талмуда том -
Как эмоций и мыслей гетто.
Оттого ли подчас Христом
Вдохновляют себя поэты?
Те, в кого Божий дар проник,
Трепет мыслей, эмоций роды
И творения миг... И крик
Продлевает глоток свободы,
Выбирая одно из двух,
Проклиная лихое время:
Фарисейского мира дух
Или Слова святое бремя.
В иудействе исток, родник
Трёх религий... Мороз по коже!
И еврей уже тем велик,
Что дал миру он Слово Божье.
Но в Исходе - опять исход,
И по миру плодятся дети,
Продлевая библейский род,
Распыляясь по всей планете,
Растекаясь по трём ветвям -
Всё б, казалось: цвети и здравствуй!
Тишь и гладь: ни хребтов, ни ям...
Но в тиши: разделяй и властвуй!
В преддверие бойкой охоты,
грохочуще, трепетно аж,
Висят над землей вертолёты,
лучами вонзаясь в пейзаж.
То дворик соседний лучится,
то вот он уже никакой...
Никак иноземные птицы
земной наш крышуют покой?
Но вот за пригорок последний
Дневное светило зашло.
Какие там гнусные бредни
В дремучих мозгах НЛО?
В их бликах, смертельно-сполошных
и жаждущих модных чудес
фанатов чертей энэлошных,
надменных посланцев небес.
Быть может, нет смысла бояться.
фантомных лучей из огня,
но страшно, что, может быть, статься,
всё рыщут и ищут меня.
Скользят, зацеплясь за ветви,
пришедшей из прежних времен
какой-нибудь ветхозаветной
причудой из белых ворон,
Шерлоком, Агатою Кристи,
безжалостным крестным отцом...
Уже осыпаются листья
пред чьим-то печальным концом
В венце мирового сюжета
загадочно глючится, глю...
В незримых сетях Интернета
судьбы голограмму ловлю.
И страшно, и страшно до рвоты,
хоть ты не убийца, не вор,
когда над землей вертолёты
вершат над тобой приговор.
"Правами человека я накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила свое и хватит врать про права человека и про правозащитников. А то как бы не срубить сук, на котором мы все сидим... человек далеко не универсален, и права — не ваучер, их нельзя раздавать всем поголовно... приличные люди должны иметь права, а неприличные — не должны. Право — понятие элитарное. Так что или ты тварь дрожащая, или ты право имеешь."
Валерия Новодворская
Не то, чтобы книг почитатель,
В разумных пределах страниц
Я с детства был книгоглотатель,
Пред пишущим падая ниц.
Бумажное книжное море
Таило в себе чудеса
Лелея и радость и горе
Я к небу вздымал паруса.
И духом не чуя коварства
Сей братии тайных расстриг,
Входил я в волшебное царство
Мильонов нечитанных книг
Сквозь Вия железные веки,
Сквозь мистику древних веков,
Мне слышался в библиотеке
Мамаевый топот подков.
Влекло меня к тёмным аллеям
таинственных книжных рядов
К их вещему запаху тленья
Сей миг прикоснуться готов
Влекла меня с каждой страницы
Великих ожившая рать,
мечтал у героев учиться
и Павкой Корчагиным стать,
Бороться, как Павлик Морозов
Один на один с кулачьём...
Но ухнули детские грезы -
тут сердце моё не причём
Взнесённый на лобную площадь
Судеб изощрённых игрой,
И ныне - злодей и доносчик
Тот прежний мальчишка-герой.
Нас, верно, неверно учили,
что все человеки равны,
Законы природы забыли,
Каким подчиняться должны.
Где так повелося от веку -
Не с марксовых глупых затей.
Здесь волк - человек человеку,
А правда одна - у чертей.
Вот тайная суть либерала -
В нем Эго превыше всего,
и правда вовек не лежала
В туманных реченьях его
Ведь он навсегда элитарен
Права - ведь они не для всех:
Дрожащие прочие твари -
Они лишь источник помех
Для их жития голубого
При хищничьей сути вора
И их «бескорыстного» слова
В фальшивой обертке добра.
.................................................
Как с хищной природою слиться,
Словить тот «божественный» миг...
Листаю пустые страницы
Без толку прочитанных книг.
Кто я? Откуда и куда
Иду-бреду, земли не чуя?
Словесных залежей руда
Во мне же пропадает всуе.
И я копаю ту руду,
Чтоб отколоть хотя б кусочек,
Но зрю словес белиберду -
Видать, копается не очень.
Со мной копателей отряд,
Сооткрывателей вселенной,
И перья выстроились в ряд,
С тем же успехом переменным.
Им, как и мне, так тяжек груз,
Словно раскапывая Трою,
Увы, бессилен наш союз,
и каждый порознь землю роет.
Но вот уже, как рудимент -
Не тот, который под рудою,
(Как анекдот, что с бородою) -
Души болящей инструмент.
Проникнув в кровь и плоть слова,
Едва мечтавшие о воле,
Привычно примирившись с болью
И обозначившись едва
Вдруг извлекаются наружу
Из мглы веков... и обнаружу
Проникший через толщу лет
Как динозавр, автопортрет.
Через 11 лет неведомыми путями вернулась ко мне подаренная матери, но при её жизни так и не дошедшая до неё, моя книга «Тучки небесные».
Средь чудес, дарованных мне, чудо:
Среди груды выброшенных книг.
мои «Тучки»... С неба... Не причуда -
Волшебства свершившегося миг.
Ветерка немого дуновенье,
Миллионы пЕрежитых лет
Может, из седьмого измеренья
Мамы задержавшийся ответ,
С неба затаившиеся звуки...
И к болящей совести моей
Космоса протянутые руки -
Руки всепрощавших матерей
Как фонарик радужной надежды,
Робкий лучик призрачной мечты,
Вечности разомкнутые вежды
Предо мной из неба пустоты
И не грех бы мне поставить свечку,
Помолясь - как принято везде,
И лучом пронзая Лету-речку,
Слать сигнал неведомой звезде.
