Русские мотивы на еврейские лады (сюр.)
"Бродячая собака" (реминисценция по А. Блоку)
Распятье пустоты (эксп., поток созн.)
Где-то (вар.) (Ретро. Тихий океан, Новый, 1981 год)
Стихи о последней любви+ (осенние мотивы)
"Мы в прокуренном баре сидели..."
В тиши почти что деревенской,
Свершая чувственный обряд,
Я был на кладбище Смоленском
Среди надгробий и наград.
Шел мелкий дождь. Была суббота.
Терзал мой мозг печальный стих.
Меня влекло куда-то что-то
Под зелень улиц нежилых,
В земную тишь миропорядка
И в неземную благодать.
Под шум дождя мне было сладко
О тихой пристани мечтать
На берегах реки Смоленки,
В переплетении корней.
Поодаль, у бетонной стенки
Две утки плавали по ней.
А чуть левее, у забора
Бесились псы, забор храня.
Я понимал, что я был вором
В их понимании меня.
И увязались псы за мною,
Из кожи рвались и из жил -
В их пониманьи я земною
Своею жизнью дорожил.
Иного мира, неземного,
Где все уже предрешено,
Воображения больного
Понять им, бедным, не дано.
Но здесь, на кладбище Смоленском,
Мог помечтать я, как поэт,
Что в городке далеком энском
В меня направлен пистолет.
Вмиг разрешая все проблемы
И сократив мучений срок,
Я буду там, где будем все мы, -
Быть может, раньше на годок.
Уйду туда, в иные дали,
От Черной речки пустоты.
А за оградой не рыдали
И молча ставили цветы.
Вороны каркали упорно.
Кружились листья над рекой.
Дождь умирал... И кто-то в черном
Шептал слова за упокой.
Дыханьем апреля согреты,
По кругу стихи почитать,
У Яна собрались поэты -
Вся Санкт-Петербургская рать.
Садятся поэты по кругу,
И каждый тачает стило,
И каждый ласкает подругу
И думает думу зело:
Ведь были и мы рысаками,
Когда-то любили и нас.
А нынче, хоть сами с усами,
Не кормит нас больше Пегас.
Куда-то исчезло было,
И стих не идет, не греша.
Травой под асфальтовым слоем
Гниет, задыхаясь, душа».
И каждая думает: «Каждый
Мужик от рожденья алкаш,
А встретится трезвый однажды -
Так будет он дважды не наш,
Хоть будет он трижды поэтом,
Четырежды хоть - голубым...»
Мигнул огонек сигареты,
Навис над малиною дым.
Стихи завывают витии,
Долдонят, хлебнувши винца,
Как в штурмах парнасных бастилий
Путь крестный пройдут до конца.
С надрывной душевной потугой,
Желая желанья взлелеть,
Как будто лошадку по лугу,
Их гонит по кругу, по кругу
Шальная пегасова плеть.
У каждого нрав и сноровка,
И голос упруг, как метал...
Но вот впереди остановка...
Поэт, остудись, ты устал!
Они замирают в молчаньи,
Уже им и петь ни о чем,
И жаждут потуг окончанья
И смерти под черным бичом,
Под скальпелем острым хирурга,
От пули бандитской в висок
Иль, волей судеб драматурга,
У нежных девических ног,
Под взглядом стыдливым и чистым...
И смерть на миру им красна...
Апрельским лучом золотистым
В окно загляделась весна,
Вещая пришествие лета...
Нет, нет, погоди умирать!
Над Яном столпились поэты -
Вся Санкт-Петербургская рать.
Комары ударяются в стекла,
Только слышен их жалобный стон.
За окошком дорога размокла,
Выхожу я один на балкон,
Чтоб природу почувствовать остро,
Одолеть теплокровный рефлекс.
Я гляжу на Васильевский остров,
Омываемый влагой с небес.
Кто плывет, как под парусом Грина,
Кто затейливым машет зонтом,
Кто-то дома сидит у камина,
Упираясь в свой нос животом.
Пролетают с мигалками стражи,
Водяную рассеявши пыль -
Они детям и женам расскажут
Детективную русскую быль.
Задыхаясь в малиновом звоне,
Вынес многое русский народ...
Люди добрые, что же вас гонит?
Зависть ль тайная спать не дает?
Или, может быть, злоба открытая
Направляет вам пулю в висок?
Иль шпана новорусская сытая
Отбирает последний кусок?
Что-то холодно стало!.. Быть может
Дверь захлопнуть, в тепло поскорей?
Глянуть в зеркало... Кто этот, Боже,
Отмороженный старый еврей?!
Это я ли, мальчишкой который
«Наутилуса» трогал штурвал,
Запираю оконные шторы
И о море мечтать перестал?
Я ль, дотла обожженный годами
И балластом ушедший за борт
Жадно щупаю твердь под ногами,
Вспоминая покинутый порт?
Я ль, ходивший путями Борея
Средь жемчужно-базальтовых скал,
Стал похож на больного еврея,
Что от жизни смертельно устал?
И, с ветрами гулявший на воле,
Повидавший волшебные сны,
Стариковской довольствуюсь долей,
Погруженный в четыре стены?
На былое гляжу из окошка,
Из ушедших в забвение стран...
Мне сочувственно щурится кошка,
Забираясь на старый диван.
Чьи-то тени колышутся странно,
Натыкаясь на мыслей иглу...
Выплывают огни из тумана
И ныряют обратно во мглу.
И за этой туманною синью,
Миражами реальность поправ,
Ухожу в неземную пустыню,
Где изысканный бродит жираф.
За окошком снеговая ветка
Отряхнулась вороньим крылом.
Ну, так что ж, попрощаемся, детка
И немного взгрустнем о былом.
Ухожу в тишины невесомость,
Где багровые пляшут огни.
Я - России отрезанный ломоть
За морями живущей родни.
Если что-то со мною случится
Среди голых кустов и берез,
Не встряхнется от сна заграница,
Не расслышит далекое SOS.
Доползу до последней ступени
И нацелю тугую пращу,
И в хаосе гнетущих мгновений
Я мгновенье свое отыщу
И застонет на облаке флейта,
И застынет на струнах смычок,
И в прицеле покажется чей-то -
Уж не мой ли? - гудящий висок.
Но прицелюсь надежно и метко
И прижмусь распаленной щекой.
Ну, так что ж, попрощаемся, детка
И уйдем, кто куда, на покой.
В тишину, где колышется вечность
Замирающих в трепете струн,
Пролечу сквозь судьбы быстротечность,
Как когда-то и тонок, и юн.
Пронесусь над веками надгробий,
Над травою проросшим быльем...
И вселенской неслышимой скорби
Черный ворон помашет крылом.
«Так жили поэты...
................................................
Я верю: то Бог меня снегом занес,
То вьюга меня целовала.
................................................
А вот у поэта - всемирный запой,
И мало ему конституций».
А. Блок
Полуподвал. Из полумрака
Дым коромыслом. Полусвет...
Кафе «Бродячая собака» -
Одна из Питерских примет
.
И в полумраке полусвета
Поговорить о сем, о том
Сходились издавна поэты
В мечтах о веке золотом.
Грешить бесстыдно, беспробудно,
Но в тишине, по вечерам
Вновь из столицы многолюдной
В кафе войти, как в Божий храм.
Запой всемирный воспевая
И вьюгой Божьей занесен,
Страдал Поэт, и плоть живая
Его стонала, в унисон,
О всех усталых. И, высоко,
Над скукой загородных дач,
Парил Поэт с душой пророка,
Себе и лекарь, и палач.
Внизу - родимая долина,
И тучи стелются над ней...
А он - Поэт с главой повинной
За всех - людей и не людей.
Но глухо заперты ворота,
Кругом - не выйти, не войти...
Недвижный кто-то, черный кто-то
Там, со стаканом, на пути.
Лета кружатся в карусели
(Иль это только снится мне
В моём далече?..) Неужели
И вправду: истина в вине?
Я помню длительные муки:
Ночь догорала за окном,
Алел Восток... И чьи-то руки
Стаканы ставили вверх дном.
Мне тяжесть этих рук знакома
И лба надменного печать...
И комиссары в пыльных шлемах
Спешат свой шабаш отмечать.
В соседнем доме окна жолты,
Ползет, крадучись, красный страх.
Поэтов взрезаны аорты
И крови знаки на стенах.
Я вижу все с моей вершины:
В железном грохоте стрекоз
И алый парус бригантины,
И в белом венчике Христос.
Полу-Парнас, полу-Итака,
И будто в прошлое билет:
Кафе «Бродячая собака»,
И полумрак, и полусвет...
Была страна, была война, была блокада,
И на костях, как на камнях, рос град Петра.
За край Земли я улетал из Ленинграда,
И дули в спину мне попутные ветра.
Лас-Вегас, пальмы, голливудская нирвана,
Бичи на пляже - как Иваны на печи.
За самым Тихим в мире Океаном
Ночами снились мне березки и грачи.
Припев:
И вот уже, на вираже, моя досада,
Какие драмы разыграл нам драматург!
Я уезжал из СССР, из Ленинграда,
А возвращался я в Россию, в Петербург.
И напевали мне заморские витии:
Мол, наша Родина - не дом, а вся Земля, -
Но понял я, что не прожить мне без России,
Что мне нужны ее поля и тополя.
Я говорил: хочу узреть родные лица
И просто так, дышать за так я буду рад.
В упор смеялась надо мною заграница:
Мол, там давно ни Ленинград, ни Петроград.
Припев:
И вот уже, на вираже, моя досада,
Какие драмы разыграл нам драматург!
Я уезжал из СССР, из Ленинграда,
А возвращался я в Россию, в Петербург.
Какой порыв, какой надрыв, какое чудо:
Кресты соборов, золотые купола!
И не страшны мне никакие пересуды,
Дорога жизни меня к дому привела.
Ах, если б, если я имел бы дар Эзопа,
Какие басни здесь сумел бы сочинить!
Спасибо, Петр, что пробил окно в Европу,
Но мне в России еще хочется пожить
Припев:
И вот уже, вся в тираже, моя досада,
Какие драмы и комедии вокруг!
Я уезжал, я уезжал из Ленинграда,
А возвратился в святый город Петербург!
Я прошел все дороги на свете
И бреду с золоченной сумой.
Я спрошу, но никто не ответит -
Как найти мне дорогу домой?
Мне ж другая дорога знакома
Что, петляя, от дома вела
И кружила от дома до дома
И другие вершила дела.
А вокруг - пустота,
От креста до креста
Уходящая в небо мечта.
И пускай за спиною полмира -
Все мираж, дорогой, все мираж.
Где твой угол, где дом, где квартира,
Где последний на свете этаж?
И молчите: ни слова, ни слова!
Хоть на алых примчусь парусах,
Мне с собою не встретиться снова
Ни в далеких, ни в близких краях.
А вокруг - маята,
От моста до моста
Все родные до боли места.
В желтом вихре закружится осень,
Растревожив заветную грусть,
И по улице Зодчего Росси
Я непрошеным гостем пройдусь.
И поникнет дрожащий листочек,
Над Невою зажгутся огни.
Где же, где же вы, белые ночи,
Ленинградские ночи и дни?
А вокруг мишура
От двора до двора...
Но ни пуха тебе, ни пера!
Сквозь войны и смуты, и бунтов недуг,
За веру святую в ответе,
И денно, и нощно грядет Петербург
В новое тысячелетье.
Плещутся волны о хладный гранит,
Промыслом высшим мессии
Питер прибит, словно каменный щит
К невским воротам России.
Припев:
Слезы ли, кровушка льется
С ликов суровых икон -
Песня, как прежде, несется,
И над Невой раздается
Колоколов перезвон.
Город блокады и город дворцов,
Вещего духа опора.
Памяти павших дедов и отцов
Стала музеем «Аврора».
Не забывала героев страна,
Город стоял не напрасно,
И охраняла нас та сторона,
Что для обстрела опасна.
Припев:
Слезы ли, кровушка льется...
Запад ни Запад, Восток ни Восток,
Над куполами - метели...
Трехвековой исполняется срок
Городу русской купели.
Тучи ли с Юга в Россию плывут,
Дуют ли ветры с Востока -
Бьют барабаны и трубы зовут
К вечным вернуться к истокам.
Припев:
Слезы ли, кровушка льется...
А ты запомни день вчерашний:
Земных еще не сбросив риз,
Дрожат, вонзаясь в небо башни,
Верша последний свой стриптиз,
Под вой эфира издалека,
Под грохот рухнувших небес,
Как отмщение порока
И откровение пророка...
Не бог, не ангел и не бес, -
Вершитель судеб бесноватый,
Отбросив напрочь сотни лет,
В комок священной мести сжатый,
Шлет миру пламенный привет
Когда вокруг чужая нагота
Тебя приветствует в рассеянном пейзаже,
Ты весь распят под облаком и даже
Тебя не будоражит суета
Чудесных дней весеннего разлива,
Зовущих в тень взрастающего дива
И обрываясь пропастью у рта.
Зачем, скажи, молчал ты под крестом,
Свой сувенир скрывая как обузу?
Твоя десница каменного груза
Нам говорила все - да не о том.
Седой старик, ты радовался мне,
Когда входил я в черную кибитку,
Неся с собой, как розу, маргаритку,
Не думая, что там еще, на дне.
О, серых окон царственный овал!
В твоих садах я зрел лишь половину,
Но знал уже, что полностью я сгину,
Вручив тебе губительный штурвал.
Но иногда, смеясь над красотой
Священных окон, радуемых глазом,
Я расцветал блистательным топазом,
Сверкнув на миг щемящей пустотой.
Огромный камень лег на мою грудь,
Перечеркнув стремление к былому,
Я впал навек в сиреневую кому,
Священных окон больше не вернуть.
Нам говорили: истина проста,
Как маята грядущего насилья -
Она грядет - седьмая камарилья,
Восьмой не будет в тягости креста.
Кругом - ни зима и ни лето,
И с неба - ни дождь, и ни град...
А где-то, а где-то, а где-то
Кружит над землей снегопад.
Беснуется белая стая,
И кажется: все! И навек!
Лишь стрелки часов отмечают
Земли заколдованный бег.
Вот в штопор заходит планета -
И снова уносится прочь.
Грядущего года приметой
Легла новогодняя ночь,
Где талой снежинкой отмечен
И мой перевал неземной.
Не лейте, грошовые свечи,
Вы слез восковых надо мной!
Пусть знойного лета осколки
Сильней заметает метель,
Пускай новогодние елки
Раскрутят свою карусель!
В колючках искрящейся пыли
Пушистый уляжется снег,
Мы канем в его изобилье,
Как будто в желанный ночлег.
Мильоны его моногамий,
Свершась, обращаются в прах...
Снег в душах и снег под ногами,
И тающий снег на губах...
Нас, жаждущих песен и крова,
Уже приглашают к столу,
И - памяти графа Толстого -
Мы не противляемся злу.
Бабахнут шампанского пробки,
Прольется на скатерть вино...
Пусть смелым становится робкий -
И будет ему воздано!
Поднимем чужого веселья
Пустой и пленительный груз.
Пусть будет не тяжким похмелье
Для бедных служителей муз.
Пусть завтра стеной водопада
Нависнет сосулек литье -
Что ж, значит, так надо, так надо,
Чтоб кто-то ушел в небытьё,
А кто-то в сиреневой смуте,
Вникая в утраченный след,
Устал трепетать на распутье
Метелей, падений и лет
................................................
Но где-то, но где-то, но где-то,
Где берег банановый крут,
Стоит бесконечное лето,
Беспечные люди живут,
О снеге далеком мечтают
Под бой барабанов тугих,
И синие айсберги тают
В горячих видениях их.
1980
Вообразите себе электрон,
Делающий 200 миллиардов оборотов
За одну миллионную долю секунды,
И при этом находящийся везде и нигде
В данный момент времени,
Или фотон, настолько привередливый,
Что никак не хочет существовать
При скорости ниже скорости света,
Или ничтожно малый фридмон,
Вмещающий в себе, однако, целую вселенную
С миллиардами звезд, планет и людей,
Ухитряющихся вместить в исчезающе малых
Объёмах своих микро-«я»
И радость, и горе, и любовь, и зло...
А теперь, натренировав свое воображение,
Представьте себе свою любимую,
Задыхающуюся судорожно и бесстыдно
В настойчивых, лихорадочных и потных
Объятиях другого мужчины,
Или мирно спящую,
Прижавшись горячим и мягким своим телом
К его телу,
Или спокойно извлекающую
Божественную свою грудь,
Чтобы накормить этой грудью его ребенка...
И скажите теперь, что вы думаете об этом мире,
Еще не самом худшем среди миров?
1969
Ты ль пройдешь озабоченно мимо,
Я ль куда-то иду, торопясь -
Словно нервною струйкою дыма
Намечается нежная вязь.
Кружим в дымчатом облаке кружев -
Сотворенье волнений моих -
Я ли, чувства свои обнаружив,
Ты ль, скрывая отсутствие сих.
Беспредметны короткие встречи,
Наводящие тень на плетень -
Я ли глупо скажу: - Добрый вечер!
Ты ль беспечно кивнешь: - Добрый день!
Просто узкая слишком дорога
Сводит нас и разводит скорей.
Я не встречу тебя у порога,
Ты не выйдешь ко мне из дверей...
1969
Мне все говорили: «Напрасно -
Ведь разница вдвое почти.
Как это смешно и опасно -
У классиков, дурень, прочти.
Про твой несерьезный поступок
Исписаны сотни страниц:
Как это опасно и глупо:
Влюбляться в своих учениц!»
Об истины те прописные
Мы бьемся, как рыба об лед.
Но сменим ли сказки лесные
На трезвый и скучный расчет?
И лунные сны уничтожим,
И звезд исчезающий свет?..
Нет, мы возвратиться не можем
В спокойное пошлое. Нет!
На миг проступило неясно
Лицо твое в свете зарниц -
То звезды мигнули: «Прекрасно
Влюбляться в своих учениц!».
«Мне приснилось, что я звезда, тихо падаю вне пространства...»
(А. В.)
Вопрос меня замучил давний:
В чем я пред небом согрешил?
Но дух небес тебя послал мне
Для исправления души.
Ты откровенно мне призналась,
Что, в силу множества примет,
Здесь не случайно оказалась -
Иных, посланница, планет,
И здесь, иная по природе,
Раз десять, если не все сто,
Ища чего-то, где-то, вроде,
Находишь что-то - да не то.
Ты марсианка - это ясно:
В среде чужой идешь ко дну.
Здесь, на Земле, тебя напрасно
Они оставили одну.
Все реже к ним на связь выходишь -
Быть может, время истекло? -
И ты, растерянная, бродишь
И ловишь лучик НЛО.
В эфире глухо, словно в танке,
Трехмерный душит неуют.
Раскрой секрет мне, марсианка:
Куда ты держишь свой маршрут?
Где будет твой вивенди модус?
Когда грядущий перелет?
Земля, унылая как глобус,
Тебя не примет, не поймет.
Здесь муж, духовно работящий,
И за тобой, как за стеной,
Он ест и пьет, и смотрит ящик,
Безмерно нервный и больной.
Дух запущения в квартире,
Горячей в кране нет воды...
Известно всем: в подлунном мире
Суть сатанинские следы.
Летают по квартире вещи
Зловещей тенью Божьих птах.
Пьет фимиам факир и вещий,
Гусар с гитарою в руках...
Тонка гармония природы
В сплетенье ваших двух корней -
Приходы ваши и уходы...
Но с Марса, видимо, видней.
Есть три кота еще - что дети...
Увы, твой выбор небольшой:
Ты на иной живешь планете, -
Не телом, правда, а душой.
Здесь, на Земле, твоя квартира,
Но, Млечный путь избороздя,
Примчит в лучах иного мира,
Приют ища, твоя звезда.
И ты, иная по природе,
Презрев извечное не то,
Уйдешь, прозревшая, к свободе,
Накинув старое пальто
Когда былое истекло,
Весь мир вокруг и чужд, и странен,
И брызги дней летят в стекло
Полынью лет на сердца камень.
Тот камень тяжек и горюч,
Подвержен холоду и зною,
Но вдруг, как солнце из-за туч,
Взойдет в нем что-то неземное,
Такое жаркое, что вновь
Цветет сирень среди бурьяна,
Как будто первая любовь
К тебе вернулась покаянно,
Еще несмятым парусам
Вернувши трепетность былую,
Взлетев к высоким небесам
И к сокровенным поцелуям.
И вновь тебя объемлет дрожь,
И взгляд один всей жизни стоит...
Но сердца камень не тревожь -
Пустое все это, пустое.
Себя к разлуке приготовь:
В закатном зареве мелодий
Твоя последняя любовь
За грань реальности уходит.
Уже кончается твой день -
Седым дождем на серых скалах,
И залегла ночная тень
Среди камней и бликов алых.
И там, где тень небытия
Прошла от края и до края,
Осталась девочка твоя
И плачет, слез не утирая.
Нет, не порою вешнею,
Не мыслью безутешною
В почтенные лета,
Прервалась тьма кромешная,
Любовь невинно-грешная,
Последняя черта.
Мне без нее не можется,
И рвется сердца кожица,
И мучит немота.
Любовь необходимую
Молю: судьбу веди мою
От строчки до креста.
Чтобы сгорел без дыма я,
Веди меня, любимая,
Последняя мечта,
Туда, куда не надо бы...
Скрипят ворота адовы -
Не райские врата.
Октябрь - грустная пора,
Деревья хмурятся, сникая...
Как хорошо, что ты такая
В осенней прихоти Петра.
Приходишь ты дождям назло
И, может быть, судьбе навстречу.
И я надеюсь, что не вечер
Еще. И в комнате тепло.
Смотри, какая благодать!
Деревья ежатся сутуло...
Мы сдвинем рядышком два стула,
А, может, сядем на кровать.
И, чуть включив магнитофон,
Такую музыку закрутим!..
И что-то сладкое до жути
Обнимет нас со всех сторон.
И за волной пройдет волна,
Прошепчет что-то замолкая,
И, белый саван предрекая,
Закружит осень у окна...
Мы в прокуренном баре сидели,
За стеною гудели ветра.
Пили мы приворотное зелье -
Это очень полезно с утра.
Наша встреча была не случайной,
Но ведь осень уже - не весна...
Вижу след убегающей тайны,
Улетающей птицы из сна.
Я за нею пускаюсь в погоню,
Но пустыми становятся дни...
До чего же тяжелые кони -
Эти строки и рифмы мои!
Мне от них ни огня, ни веселья,
Только боли под левым плечом.
Лучше пить приворотное зелье
И не думать совсем ни о чем...
Ты обещала придти.
Но если ты не придешь,
Люди не перестанут воевать,
Самолеты не перестанут падать
И солнце не перестанет светить...
И ты не пришла...
Мир даже не содрогнулся,
Звезды даже не заплакали,
Небо осталось на прежнем месте...
И я плюнул в это небо –
Зачем мне это небо без тебя?!