Одно из первых изданий сатирических четверостиший (гариков) Игоря Губермана имело большой и неудобный формат с широкими пустыми полями. Для облегчения пользования пришлось, с помощью ножниц, обрезать «Губермана» по краям, что, ассоциативно, породило первые мои строчки: «Я Губермана не обрезал, а лишь чуть-чуть укоротил» - и так, и так, и так далее... Своим рискованным приглашением к «соучастию» основоположник жанра вызвал со стороны гарикоманов целый каскад гарикоподобных и неподобных «валиков», «жориков», «шуриков», а, следовательно, и «яников», на что он сам порой горько сетовал. Может быть, в чем-то Гарик-отец и прав. Но мне кажется, что и Первый баснописец Эзоп не был бы в обиде на нашего русского дедушку Крылова. Так что, обращаясь к Губерману, смиренно заявляю от имени всех Яников:
Мы Вам сказать всегда готовы,
Сомнений дух развеять чтоб:
Хоть мы не больше, чем Крыловы,
Но Вы не меньше, чем Эзоп.
Не в анекдотах про Чапая,
Не у сионских мудрецов –
Я темы яников черпаю
У патриотов с двух концов.
Прошу прощения у Бога
(хоть в этом нет моей вины),
что «мудрецов сионских» много
и с той, и этой стороны.
Не Губерман я, между прочим,
Но нас роднит единство тем.
И если так уж я не очень,
То ведь не так уже совсем.
Нет, я не Гарик, я - другой,
Но тоже движим той же лирой:
Пиши хоть левою ногой,
Но чтоб и юмор, и сатира.
Вняв Губермана приглашенью,
Продав за то, за что купил,
Я с ним в заочное сношенье
По части юмора вступил.
В глубинах юмора грабастая,
Я, не ударив в грязь лицом,
Примкнул к эпохе, соучаствуя
С премудрым Гариком-отцом.
Чтобы от жизни не отстать,
Я начал яники писать,
Полез за яником в карман -
А там уже был Губерман.
Я с "Губерманом" на диване
С большеформатным возлежу,
И все ж в карманном "Губермане"
Особый цимес нахожу.
Как говорится, куй железо! -
И, зависти умерив пыл,
Я «Губермана» не обрезал,
А лишь чуть-чуть укоротил.
Глубок, широк, как океан,
Хоть не без пятен Губерман,
Чему три грации виною:
Евреи, секс... и остальное.
Есть на евреев всюду мода -
В любви, но больше - во вражде.
Я - сын великих двух народов -
По крови, боли и... нужде.
Сегодня – здесь, а завтра – где я?
Но все мы братья по судьбе:
Сомкнулась русская идея
С еврейским мненьем о себе.
«Мы с запорожцами, как братья!» -
Кричал «жид Янкель» неспроста:
Смешав молитвы и проклятья,
Сбылась «жидовская» мечта.
Все разыграл Господь по нотам
И превратил легенду в быль -
Спасибо русским патриотам,
Окно пробившим в Израиль!
Израиль был, по мненью многих,
(Судей решительных и строгих),
Планеты пуп, но – Зла посев
И... ключ от банков МВФ.
Назвав себя народом Книги,
Смотря на гоев сквозь Талмуд
И, показавши всем по фиге,
Евреи по миру идут.
На русский глядя снег в окошке,
На пальмы дальние кося,
Всю жизнь, русея понемножку,
Лишь оевреиваюсь я.
Об этом думаю нередко:
Что шире – Тора иль Русь?
Меня манят землею предков,
А я никак не соберусь.
Евреи - на доске почета
Цивилизаций всех благих,
Но местечковых идиотов
Намного больше среди них.
Каким наш мир в грядущем будет,
Где шустрый Боговый агент -
Еврей, отметясь в Книге судеб,
Создал избранья прецедент?
Впрок о Святой земле мечтая,
Евреи топчутся впотьмах...
Не на Земле Земля святая:
Она – давно на небесах!
Добро ли, зло по миру сея,
Еврей неясен, как туман, –
Но одессита одиссея
Вела с собой за Океан.
Почти ни в чем не виноваты,
Лишь чуть скривив Земли наклон,
Евреи с шумом едут в Штаты –
Исправить линию ООН.
Повсюду слышен крик о нефти,
Весь мир у доллара в долгу...
Еврей, запутавшись в гешефте,
Листает Тору на бегу.
Среди гешефтов, прочих сует,
Еврей, у Ягве вопроси:
Откуда нынче ветер дует
На нашу мельницу в Руси?
Всяк по себе сук выбирает -
Хоть человек, а хоть - страна.
Еврей на дудочке играет,
Русь не сыта, зато пьяна...
Двуликий лик от мира пряча,
От всех неизбранных племен
Отгородясь Стеною плача,
В субботу сало жрёт Сион.
Ловя порой обоих зайцев,
Всегда чужой среди чужих,
Где христианин красит яйца,
Еврей обходится без них.
Судьба еврея не сломала,
И, как учили праотцы,
Еврею, как хохлу без сала,
Нельзя без рыбы и мацы.
Всегда повинен в том, что много
На свете всяких зол и бед,
Еврей смиренно просит Бога,
Чтоб была рыба на обед.
Опять – еврей, маца и рыба...
Намек на яйца - просто груб...
А вы ноктюрн сыграть смогли бы
На флейте водосточных труб?
Когда нагрянула суббота
И на работу - ни ногой,
Тогда, с усердьем идиота,
Еврею служит шабес-гой.
Есть утеха в русском свойстве
Ездить задом наперед,
Уличая в «шабесгойстве»
Ожидовленный народ.
Напрасны мира совершенства
И дней суровая страда:
Еврей не создан для блаженства
И для тяжелого труда.
Вовсю торгуя золотишком,
Не избегая и камней,
Смеясь и плача - даже слишком -
Еврей все шире и сильней.
Снега лавиной двигаются с гор,
Погасла в небе алая звезда...
Доколе нам терпеть Руси позор?!
Народ устал от происков жида (*).
*(Из песни А. Харчикова «Желтая звезда»)
Есть народная примета:
Если близится комета,
В телескоп взгляни скорей:
За рулем на ней еврей.
Суховей ли полем веет,
Льет ли с неба жидкий дождь, -
Не ищи кругом еврея –
Плюнь... В еврея попадешь!
Куда ни глянь – Россию жалко:
Ее втоптал с волхвами в грязь
Хазарский хан, еврейки Малки
Сынок - Владимир-полукнязь
Какое низкое коварство! -
Со дней волхвов - одна беда:
По-над Кремлем, в хазарском царстве,
Горит масонская звезда.
Размножилось племя Иуды,
На Марсе - марсонства следы.
Евреи везде и повсюду, -
А все остальные - жиды.
Всех евреев надо, братцы,
В дали Космоса услать -
Чтоб не смели размножаться
И Россию продавать.
В бреду дурных ассоциаций
Мне увидался дивный сон:
Россия – среди малых наций
И на коне пред ней – Сион.
Судьбою мира озабочен,
В щель мироздания проник...
О, чтоб повылезли мне очи!
О, чтоб мне прикусить язык!
Пороки ближнего бичуя,
Пора сказать начистоту:
Еврей еврея, нюхом чуя,
Порой обходит за версту.
Ко мне явился царь небесный
И чем-то там осеменил...
Я скоро сделаюсь известным –
Коль хватит семя и чернил.
Ко мне явился, светлокрыл,
С небес архангел Гавриил,
Пожил три дня, поел, поспал,
Перекрестился... и пропал...
Ко мне зашла без стука Муза –
Вмиг превратилась жизнь в ад,
И, чтоб избавиться от груза,
Я Музе дал пинка под зад.
Ко мне, собою хороша,
На днях зашла моя Душа –
И отвалила не спеша,
Поняв, что нету ни шиша.
Как видно, спутав части света,
Ко мне явилось Бабье Лето -
И вмиг нарвалось на скандал:
Я ж Золотую Осень ждал.
Ко мне с косой зашла старуха,
Видать, приняв за старика,
Но, пожалев, шепнула в ухо:
Зайду потом... Пиши пока!
Ко мне, во тьме приняв за лоха,
Зашла Грядущая Эпоха,
Вся в светлой вере: мол, пока
Займи до завтра трояка.
Ко мне явился Демиург,
В перчатках белых, как хирург,
И теплым голосом отца
Назначил день и час Конца.
Ко мне, всего лишь на момент,
Зашел один интеллигент,
Попил чайку, сказал: - Пора! -
И протрепался до утра.
Ко мне зашла подруга сдуру
В костюме Евы – стыд, позор!
Лицо забыл я и фигуру, -
Костюм же помню до сих пор.
Ко мне зашел антисемит:
Рубаха черная, небрит,
В глазах огонь, в руках – топор...
Душевный вышел разговор.
Ко мне явился иудей,
По виду – вылитый злодей:
При бороде и при очках,
И с толстой книгою в руках.
Ко мне зашел один еврей,
Борис Абрамович Эпштейн.
Я с кулаками: - Ах ты, гад!..
Но с ним был УЗИ-автомат.
Ко мне явился Рабинович –
Я думал это – Абрамович,
А оказалось – Иванов...
Ну, нет проходу от жидов.
Ко мне в окно, лучами рея,
Входила ранняя звезда...
Читатель рифмы ждет: «еврея»,
Но не дождется никогда.
Ко мне, рубинами горя,
Зашла вечерняя заря,
Но мне, к исходу мартобря,
Заря была до фонаря.
С идеей выпить на троих,
Ко мне зашел какой-то псих.
Я удивился: - Кто же третий?
Псих ничего мне не ответил.
Ко мне явилася свинья –
В прямом, не в переносном смысле,
Но как совпали наши мысли
Насчет земного бытия!
Ко мне зашел сосед с приветом
Рассказать, что Солнце встало –
Это верная примета,
Что на водку не хватало.
Дойдя во всем до самой сути
И жизнь изведав от и до,
Ко мне зашел Володя Путин
И показал прием дзю до.
Ко мне зашел Гайдара внук,
Питомец гарвардских наук,
Россию слёзно помянул -
И к маме в Штаты упорхнул.
Ко мне зашел Чубайс с мильярдом,
Слегка за бедность пожурил,
И за терпенье, в знак награды,
На счастье доллар подарил.
Ко мне явился Герман Греф,
Я без штанов был, как на грех,
Он КЗОТом грозно помахал -
И я послушно в позу встал.
Свой предъявивши ИНН,
Ко мне явился ЕБН
И рассказал, блеснув харизмой,
Как он боролся с коммунизмой.
Ко мне, безмерно обнаглев,
Влетел, без стука, Троцкий Лев,
Кипя от злобы, что дал дуба
Он от простого ледоруба.
Вскричав: «Да здравствует свобода!»,
Ко мне зашел Отец народа,
Ключи от камеры отдал...
Чтоб я свободы не видал!
Ко мне явился, сам не свой,
Иуда, потный и босой,
В кармане сребреник торчал:
- Христа, случайно, не встречал?
Ко мне, спасая честь мундира,
Впорхнул, сияя, голубь мира
И передал благоговейно
Привет от Буша и Хусейна.
Ко мне, покой души наруша,
Во сне явились ножки Буша,
Но я их всех послал, однако,
Народу братскому Ирака.
С свинцом в груди и жаждой мести
В меня вселилось слово чести.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: «Угощу я друга!».
Ко мне, шепнув: - Мели, Емеля! -
Явилось Первое апреля –
И тусклой правды миражи
Позолотило блеском лжи.
Ко мне, сомнениям назло,
Явилось чудо – НЛО
И сообщило по секрету,
Что чудо есть, а счастья – нету.
Ко мне зашел занять десятку
Сосед с друзьями – смех и грех:
Я ж на нуле!.. Но для порядку
Им выдал сотню... но на всех.
Ко мне явилась, впопыхах,
Судьба-злодейка на сносях,
Но я Судьбе ответил прямо:
- Иди к другим крутить динамо!
Ко мне зашел сантехник Вася,
Всплакнул, бутылочку распил,
Соседу морду разукрасил...
И кран на кухне починил.
Ко мне зашел один приятель,
Известный в Питере поэт,
Ругнулся матом, выпил, кстати...
И взял десятку на обед.
Решив, что я купаюсь в злате,
Зашел вдругорядь сей эстет,
Ругнулся матом, выпил кстати...
И взял полтинник на обед.
Ко мне друзья зашли, как раньше,
Со спиртуозой, как на грех...
Потом ушли куда-то дальше,
Любя себя, меня и всех.
Жизнь продолжается, ребята,
Хоть для врага вопрос большой:
Как пьют и пашут без зарплаты,
Но крепнут телом и душой?
Пусть в этом мире нет согласья
И каждый занят сам собой,
Но есть Россия, Ваня, Вася
И символ дружбы – мордобой.
Сосед-алкаш мой жил безбедно,
Пропив три тыщи за два дня,
Живя мечтой (мечтать не вредно)
Занять десятку у меня.
Живете ль вы в своей квартире,
За угол платите ль гроши –
Нет места лучше, чем в сортире
Для очищения души.
Когда бы БАБ бы из участья
Мне б пол-лимона предложил,
Я бы сказал: - «Не в деньгах счастье.
Пошел ты на...!». Чтоб я так жил!
Мир создан так, чтоб мы не кисли,
От всякой млея чепухи:
Чем тяжелей поэта мысли,
Тем легче кажутся стихи.
Известно, бедность не помеха,
Но утверждать бы я не стал,
Что бедность разума есть веха
В пути на райский пьедестал.
Стихи прочтя, вдруг понимаешь,
Как хороша порою Ложь:
Не проживешь, коль не обманешь,
Не сочинишь, коль не приврешь...
Хотя я шел стезей поэта,
Не задевая злобных сил,
Бог не простит меня за это –
За то, что я им всё простил.
Я познавал иные дали,
Но возвращался в мир опять
На ту же сторону медали,
Тщась необъятное объять.
Из века в век, но неизменно,
Являя мира естество,
Поэт всегда – должник Вселенной...
Или соседа своего.
Судьбу, конечно, не обманешь
И по кривой не обойдешь...
Терпи, поэт: статуей станешь,
Когда погибнешь ни за грош!
Терпимость – мудрости примета,
Но все ж тоска берет и злость:
Влача сизифов груз поэта,
Я в этом мире только гость.
Мечась по жизни круговерти,
Бывает некогда вдохнуть,
Но дай мне Бог дожить до смерти –
А там и выдохну чуть-чуть.
Себя почувствовав не очень,
Я был наследством озабочен:
Чего купить и что продать
А что с собой на небо взять?
Я по свету немало хаживал,
Но мечтаю, в мои года:
Пробурить бы сквозь Землю скважину –
И летать бы туда-сюда!
Грёзы юношей питают –
Так на свете повелось:
Каждый лох порой мечтает
Повернуть земную ось.
«Ура! Мы ломим, гнутся шведы!» -
Поэт тащился над врагом.
Когда бы я был Архимедом,
Всем шведам двинул б рычагом!
Поэт считал стихи порукой,
Что будет жить он лет до ста.
Его пример – другим наука:
Он жив, но всех уже достал.
Люблю сатиру я и юмор,
И, чтоб смешнее умирать,
Спешу, пока совсем не умер,
Со смертью в прятки поиграть.
Я до маразма был уверен
В блаженной тихости ночи,
Но в тишине у самой двери
Уже стояли палачи
Меня на Родине, без фальши
Своим признали, возлюбив:
Десяток раз обворовавши,
Зато ни разу не убив.
Высоких помыслов обилье
В Руси превыше всяких схем:
Меня ногами долго били,
Но не убили насовсем.
Так повелось со время оно,
Что совмещается вполне
Святая ненависть к Сиону
С любовью к рюмке и войне.
Кота завел, утехи ради,
Я, глядя на людей иных:
Кот в худшем случае нагадит,
Но он не даст ногой под дых.
В родной Руси мои скрижали (*),
Как на иврит, наоборот,
Налево справа прочитали,
Дав от ворот мне поворот.
Кто, прочитав, узрел лишь фигу,
Тому во вред пошёл мой труд,
Но им назло настольной книгой
Его потомки изберут*...
* книга «Формула Бога» (шутка)
Земля полна плодов искусства,
Мирских творений и чудес...
Не потому ль в душе так пусто,
Что сей творец не Бог, а бес?
Хоть в чёрта верите, хоть в Бога –
Все суета среди сует:
Ведёт нас всех одна дорога,
Где чёрта нет и Бога нет.
Неясных дум папье-маше
Исхода требует в нирване,
И очень пусто на душе,
Когда не густо на кармане.
Я насмотрелся разных штучек,
Взлюбив России вольный нрав,
Хоть жить в России, не канюча
Сумеет разве что жираф.
Минздрав решил предупредить,
Что очень вредно много пить, -
Но выпить литру на халяву
Полезно даже и Минздраву.
Нас обещаньями кормили, -
Увы, не знали мы тогда,
Что обещанье изобилья
В России – лучшая еда.
Любви, надежды, тихой славы
Недолго тешил нас обман...
И перестройки бес лукавый
Народу вывернул карман.
Когда Господь промолвит Слово:
«Славяне! Братия! Горим!» -
Тогда и Русь проснется снова -
И будет в мире третий Рим.
Будь гражданин, служа искусству,
Для блага ближнего живи...
Но всё пройдет... и станет пусто...
И Храм построят на крови.
Порок заложен в этом мире,
Прекрасном только иногда:
Что толку жить, влача, как гири,
Долги, болезни и года?
Стремимся мы, пока живые,
К всеполноте и благ, и сил...
Но пустоту полнот впервые
Я в сытых Штатах ощутил.
Обратным счетом, год за годом
Слабее тянет умирать.
Но срок отмерила Природа,
А меру надо соблюдать.
Кукушка во лесу кукует,
Навеяв на душу тоску.
Душа бессмертия взыскует,
А получается: ку-ку!
Я был несчастен, но, по счастью,
Зашел приятель по несчастью -
И стало глухо, как в могиле,
И тихо счастливы мы были.
На Солнце – пятна, и до жути
Процесс банален мировой:
На платье Моники, по сути,
Все тот же признак родовой.
В мир этот солнечный, зеленый
Командирован я на срок
Нести свой крест и груз огромный –
Грядущей Вечности залог.
В мире, солнышком согретом,
По расчетам Сатаны,
Очень грустно без монеты,
Без вина и без жены.
Всю жизнь свою я нес, как крест,
Охоту к перемене мест,
Скользя окрест Земного шара
По маяку мечты пульсара.
Надоели муки плоти
И, шагнувши к рубежу,
С миром боли я в расчете –
В мир без боли ухожу.
Закончив жизнь в сем мире тленном,
Я тем, быть может, и сгожусь
В мирах иных, что не был членом
И не вступал в ничей союз.
Ну, как молчать, коль нету Бога
И миром правит Сатана,
Когда у всех одна дорога,
И пьется горькая до дна?!
Пока дышу, в цейтноте сидя,
Спешу свершить свои дела.
На смерть я вовсе не в обиде:
Какой мне шанс она дала!
Я был невинен, словно птичка,
Лишь в том повинен, что я есть,
Но жизнь вспыхнула, как спичка,
Неся друзьям благую весть.
Стремлюсь, как птица, в высоту,
Но, становясь с годами старше,
Я вижу жизни пустоту –
И тороплюсь куда-то дальше.
Спешат на Родину туристы,
Оставив Запад за кормой,
И, долг отдав, с душою чистой
Назад торопятся... Домой!
Наш мир устроен почему-то
Уж как-то слишком даже круто:
На небесах бы мне бы жить, -
Но надо есть и даже пить.
Я Бога славил со свечою,
Молил: без строчки мне ни дня!
Попал в струю... Теперь мочою
От строчек пахнет из меня.
Творя Добро, Законодатель
Изведал горестный финал:
Любя меня в Себе, Создатель
Себя во мне не опознал.
Бог на Творенье глянул строго
И произнес: «Всё хорошо!».
Взглянув на мир глазами Бога,
Иное б слово я нашел.
Порой ни рожи и ни кожи,
Душою тоже не красны...
Коль человек – подобье Божье,
То что ж – подобье Сатаны
За вереницей дней летящих
Спеши – покудова живёшь,-
А там, гляди, сыграешь в ящик –
И жизнь новую начнешь.
Как на свидание, к Творцу
Спеша тропой любви-печали,
Мы возвращаемся к Концу,
Который был уже в Начале.
Осенней, зимней ли порою -
И я когда-нибудь умру,
Плененный черною дырою...
И выйду в белую дыру.
Нет клеветы на Бога злее,
Чем клевета духовных лиц:
Бог христианский, всех жалея,
Хулит одних самоубийц.
Попы нас зря пугают адом –
Коль человек ты, а не тля,
Порой единая отрада
Сей жизни – пуля иль петля.
Или трави себя диетой,
Иль ешь от пуза, сам не свой,
Но с каждым днем все ближе эта...
Что бродит по свету с косой.
Сегодня тот иль этот в моде,
А завтра – память под откос...
Приходят люди и уходят
Под скрип заржавленных колес.
Был не раз женат и разведен,
Но, поскольку все мы – человеки,
Я дружу с мужьями моих жен -
Братья мы отныне и навеки
Россию ругать – нынче мода, не грех,
И каждый считает, что вправе
Сводить с нею счеты, но более всех –
Кто жил там в довольстве и славе.
Все в мире так: за око – око,
За радость – боль, за пряник – плеть...
А для того, чтоб стать пророком,
Сначала надо умереть.
Я рассчитал кончины год,
Открытьем этим очень горд,
И все ж порой, когда не спится,
Хочу в расчетах ошибиться.
Умру ли я, как сам сумею
Или судьба мне даст под дых –
Себя почти что не жалею,
Но жаль оставшихся в живых.
Не горбись, лежа во гробу
И не гневи свою судьбу,
Поскольку сгорбленная поза
Ведет к развитью сколиоза.
Пусть нам не всем всего хватает,
Но всех равняет ада страх:
Кто здесь на лаврах почивает,
Там будет греться на углях.
Жизнь дается раз. Едва ли
Будет шанс у нас другой...
Утоли моя печали,
Свет-Емеля, дорогой!
И весна, и любовь, и цветы, -
Это только мерещится нам.
В мире нету такой красоты,
Что, быть может, увидится там.
Кукушка во лесу кукует,
Навеяв на душу тоску.
Душа бессмертия взыскует,
А получается – Ку-ку...
Жизнь преподносит нам сюжеты,
В сплошной мелькая кутерьме –
И бродят нищие поэты,
Купаясь в славе и в дерьме.
Моя душа любви дерзала,
И к ней с любовью, невзначай,
Зашел старик Дерсу Узала...
И заварил зеленый чай.
Убежать от шума городского,
Запереть сомненья на замок...
Умер Сталин, Брежнев, Горбачева...
Вот и я чего-то занемог.
Порой, недовольный своею судьбой,
Чтоб кровь в моих жилах взыграла,
В плохую погоду я пью сам с собой,
В хорошую – пью с кем попало.
Пускай душой я консерватор,
Но и за телом я слежу:
Россию чту, как альма-матер
И в баньку с веником хожу.
Я в коммунизм верил с детства,
Хотя был голоден тогда...
Но как найти иное средство:
Чтоб и идея, и еда?
Хоть коммунисты и в опале,
Былую вспомним благодать:
Они нас даром обучали,
Чтоб хором их теперь ругать.
Сижу, как дятел на суку,
Долблю кору маразмов наших;
Варюсь я в собственном соку,
Но кашу ем из общей чаши.
К земным дарам благоговея,
Стремясь отведать все скорей,
Похож я на того еврея,
Который, не как я – еврей.
Идеалист иль злопыхатель,
Профессор кухонных наук –
Теперь – голодный прихлебатель
Иль модный бизнеса паук.
Привычка свыше нам... И, видно,
Архиполезна для души:
Сто раз покаявшись, не стыдно
В сто первый снова согрешить.
Не мизантроп и не злодей,
Себе тем более не враг,
Люблю, конечно, я людей,
Но больше, всё-таки, собак.
Коль возлюбить врага не в силах,
Себя сумейте превозмочь
И пожелать, чтоб день и ночь
Ему б светило... над могилой.
Идут-идут вперед народы,
Нещадно в бубны колотя...
Се человек! Венец природы,
Больное Богово дитя.
Когда наш мир творил Создатель,
Он о России знать не мог,
Когда бы знал – любя бы, кстати –
Тогда б не в шутку занемог.
Мое сердце Россией влекомо,
Этой сладостной мукой ведом,
Только там себя чувствую дома,
Где меня называют жидом.
Щедра Россия: пьет и плачет,
Дает и в морду и на чай, -
Одна беда: насчет отдачи
Долгов – все спишет невзначай.
В любви к Христу – предел блаженства,
К жиду в России – свой резон...
Есть в русском духе совершенство –
Поскольку весь диапазон.
Как в русских душах под толстовством
Лежат порою топоры,
Так и в евреях под жидовством
Иные теплятся миры.
Средь различных проблем, мировых
и житейских
Есть один из вопросов вопрос:
Почему из вопросов лишь только еврейский
Упирается в собственный нос?
эРэФ – содружество народов,
Но средь народов есть один,
Что продал всё, всю выпил воду...
И стонет Русь: «Где деньги, Зин?».
Россия! Русь! Замолви слово
В защиту братства и любви:
В одном Кремле - два Иванова! -
Где ж Абрамовичи твои?!
Плывут под крылом Магадан и Находка,
Роман Абрамович глотает слезу.
Чукотка, это ты, Чукотка,
Косынкою снежною машешь внизу.
С чукчей ни мяса и ни шерсти,
Аляску пропили... Как жить?!
И Рома срочно нанял «Челси» –
Чтобы Россию возродить.
Мечтой нисколько не старея,
Россия зрит цветные сны.
Не спят кругом одни евреи –
России верные сыны.
Мир катится в пропасть, но солнце встает
По-прежнему точно и строго.
Торгует, жирует и мутит народ
Еврей – обыватель от Бога.
Когда людей творил Создатель,
То он замыслил ход конем:
«Еврей пусть будет обыватель,
Но чтобы все Мое – при нем».
Идеалист, поэт, мечтатель –
Творцы искусства забытья,
Но миром правит обыватель -
И в этом сущность бытия.
Еврей – не лодырь и не пьяница:
Он всю неделю одержим
Мечтой: субботу начать в пятницу –
Назло хулителям своим.
Еврей – такой народ смешной,
Что сам смеётся над собой.
Но дольше всех других живет
Смешной ходячий анекдот.
Среди больших и малых наций,
Пробравшись с Торою меж них,
Еврей – всеобщий знаменатель
Всех сущих пакостей земных.
С дней Моисея в Торе зрея,
Сошлись и раз, и навсегда
Душевность бедного еврея
С жестоковыйностью жида.
Среди миров, в кругах семейства,
В хао?се духов и помех
Я различаю дух еврейства –
Увы, не худший среди всех.
Есть у еврея свой расчет:
Еврей тогда с евреем слитый,
Когда еврей такой народ,
Что все кругом – антисемиты.
Смотря на собственный народ,
Я стал России патриот,
И, если бы наоборот, -
Я был бы просто идиот.
Среди различных «тары-бары»
Пришла и к нам благая весть:
Евреи хоть не все хазары,
Но что-то в них хазарье есть.
Зайдя однажды в синагогу,
Я думал помолиться Богу,
Но передумал я молиться,
Знакомые увидев лица.
Душа моя полна сомнений:
Так сотворил меня Творец,
Что не дебил я и не гений...
Что я такое, наконец?
Кто есть мы? – Божье ль наказанье
Или совсем наоборот?
Господь вручит нам это знанье,
Когда всех вместе соберет.
Нам всем, живым и неживущим,
Известно: счастья в жизни нет,
И лишь у Бога, в райских кущах
Хранится счастия секрет.
В белом венчике из роз
В мир пришел Иисус Христос,
Образец явив понятья
Непорочного зачатья
Все умирают в одиночку,
Но cуть всей жизни этой в том,
Чтобы в конце поставить точку -
Звездой... Созвездием... Крестом
Аура? Ангел-хранитель?