Ты ль привиделась, даль неземная?
Ты ль привел сюда, след за кормой?
Судовая любовь, штормовая,
Неужель повстречаюсь с тобой?
Зря ль чурались тебя наши предки,
Злые мысли вином веселя?
Как подходит любовь для беседки -
Не идет она для корабля.
И матросы любовь забывали:
Шел корабль, ветрами гоним -
Там мужчины одни обитали
И с Нептуном считались одним.
Пепел ран своих по ветру вея,
Не страшась ни свинца, ни ножа,
Говорили матросы, говея,
Своей грешной душой дорожа:
«Этих баб навидались на суше! -
Здесь, на море, мужицкий закон, -
И суровые руки и души
Баб швыряли за борт испокон.
Но, теряя и души, и вещи,
Все свое уносили с собой...
Как суда отрекались от женщин,
Отрекусь от любви судовой.
Проживу, ничего не желая,
Ни к кому, ни к чему не влеком...
Судовая любовь, роковая,
Я с тобою еще не знаком.
Ты, быть может, знакомства не стоишь -
Не тревожь ты меня, не тревожь!
Ты ж навряд ли меня успокоишь
И, конечно же, не сбережешь...
Ты уйдешь из Авачинской бухты,
Где печальные сопки в снегу,
И не бросишь спасательный круг ты
Утопающим на берегу.
Утону - не сумею иначе...
Дай мне руку, соломинку кинь!
Но растает дымок над Авачей,
Все уйдет в поднебесную синь.
Ты пройдешь под чужими ветрами,
В миражах океанских огней,
Где соленый простор между нами
С каждым днем солоней, холодней...
А потом, как велось изначала,
Свою верность земле сохраня,
Твой корабль вернется к причалу...
Но уже не застанет меня.
Перепутались мысли и строки,
И вопросы идут по пятам:
Потому ли мы так одиноки,
Что все ищем чего-то не там?
И находим - вполне по заслугам,
Чью-то глупость не раз повторив
И теряя и брата, и друга -
Смерть у рифов и боль среди рифм.
Ах, туда ли податься, сюда ли?
То ль за море, то ль в море уйти? -
Это стороны той же медали -
Все в мечтах мы, как рыба в сети.
Эти сети на вид невесомы,
В них уюта и влаги союз;
День за днем, год за годом несем мы
Их невидимой тяжести груз.
А немного, пожалуй, нам надо:
Двух сердец породнившихся ритм...
Все мы мечемся, горе-Синдбады,
Что-то ищем средь рифов и рифм.
Мы шли вдали от берега, во льдах.
Светило солнце, но не согревало, -
Мне чудилось в косых его лучах
Какое-то вселенское Начало.
Наивный бред смешного новичка!
Беги скорей за фотоаппаратом,
Дави на спуск, вникая в каждый атом,
Лови свой шанс - и не спускай с крючка.
Не жди, что тут высокие слова
Дадут тебе опору под ногами...
И миражами плыли острова,
Покрытые туманом и снегами.
Мы только проходили среди них,
Держась вдали от берега и мели,
И Океан был бережен и тих -
А большего желать мы и не смели.
Крушили лед. На льдинах кое-где
Под низким солнцем сивучи лежали,
И сотни чаек падали к воде,
И сотни чаек к небу улетали.
Талантливо был выписан пейзаж
И синего, и белого безмолвья:
Не все ль равно - мираж иль не мираж?
Не все ль равно - со злом или с любовью?
Он нас глядеть отучит за корму,
Научит быть внимательным и смелым,
И быть неравнодушным - хоть ему
До наших дел нет никакого дела.
Но вот по курсу синяя дыра -
То ль в бездне неба, то ли океана -
Открылась вдруг. И нам идти пора
Залечивать невидимые раны.
Что на прощанье скажут острова
В тот самый миг, когда они растают?
Ведь самые красивые слова
Родятся здесь, - но здесь и умирают.
Их образ мы не в силах удержать,
Бессильны мы и воскресить тот образ -
Лишь погремушкой слова поиграть:
Оружье слов - уже чужая область.
Но голос есть сильнее, чем слова
В любой душе - и самой бессловесной -
И, значит, не уходят острова,
А в души воплощаются и в песни.
Они вернутся в образе другом,
В виденье счастья иль тоски по дому,
И затаятся в самом дорогом,
Чтоб этот мир воспринять по-другому.
Мир обновится - уж который раз! -
Восторгами, страданьями, стихами;
Увидят те, что будут после нас,
Как станут острова материками.
Но не исчезнут наши острова:
Те, что придут, не будут столь суровы!
И берегов несмятая трава
Подскажет им утраченное слово.
Зачем мы уходим? И что нам дороже -
Земля или море? Пустой разговор!
К чему упиваться возвышенной ложью,
Привычную правду считать за позор?
Меж морем и сушей невидимый мостик
Никто не решится безумно спалить:
Идем, чтоб вернуться - на море мы гости -
И, выйдя на берег, нормально пожить.
Мы в море уходим - и в пенистой гамме,
Чтоб в буднях суровых запал не угас -
От жизни бежим иль спешим за деньгами -
Газеты запишут в романтики нас.
Идем, оставляя заботы мирские,
Меняя покой на грошовый комфорт -
Газеты опишут стихии морские
И жаждущий встречи с героями порт.
Опишут такие шторма и метели!..
И все-таки в чем-то газеты правы:
Ведь что-то есть ближе рубашки нательной
И что-то дороже родной головы.
То хитрое «что-то» таится от света
В темницах души, и нам все нипочем -
До лучших времен. А пока что не сетуй,
Желая считаться законным «бичом».
И если уж в море ушел - значит, точка,
И незачем даже глядеть за корму;
Качает и воет...Но это цветочки,
Которых не стоит дарить никому.
Отдайся на волю рыбацкого рока,
Гоняясь за рыбою, а за бортом
Ты берег далекий увидишь в бинокль -
Расскажешь, что видел край света - потом.
И берега далью будь все же доволен,
Беги от соблазнов, обид не копи,
Расстанься на время с тоскою и болью,
Забудь на полгода о вольной степи.
Работай, терпи, сберегая до дому
Нетленную душу и тело свое.
На берег сойдя, запоешь по-другому,
Припомнив морское житье-бытие.
За рюмкой вина (водки, ясно, не пьешь ты)
Припомнишь о море и в грудь застучишь:
Да, с бабами туго и трудности с почтой,
А, в общем и целом - нормальная жизнь.
Хоть с берега кажется жизнь эта риском,
Мы знаем, что риск - наслажденье одно.
И море почудится близким-преблизким
И синим-пресиним, как будто в кино.
От берега отвыкнув, я привык,
Что волны нас качают неустанно,
Что спрятан кривизною океана
От глаз людских подальше материк.
Ушел - а там трава пусть не растет -
В устроенность бродяжьего уюта -
Нормальный ход! И кажется, как будто
Земля меня одобрит и поймет.
Пусть катится с попутным ветерком
Всё, чем земля держала нас. Однако
Проносится по палубе собака,
Осуществляя связь материком.
Мой бедный пес! В собачьей голове
Уж не осталось образа земного
И ничего не хочется такого...
Хотя бы поваляться на траве.
Какой матрос (иль черт?) тебя принес
Сюда младенцем, глупым и лобастым?
С землею - всё! Кругом вода - и баста:
Вполне законный корабельный пес.
Иль ты родился здесь, на корабле -
Любви собачьей плод неумолимый?
На корабле нетрудно быть любимым -
Попробуй быть любимым на земле!
Но ты уже пришелся ко двору
И полюбился местному народу,
Кусок металла, погруженный в воду,
Ты принял за собачью конуру.
Потом себе подругу схлопотал -
Такую же бездомную бродягу,
На верность кораблю принес присягу -
И наплевать на воду и металл!
Ты сгинешь здесь, земли не повидав:
Корабль тебе - единая отрада...
И мне б вот так же, безземельно, надо -
Вполне возможно, песик, ты и прав:
Мытариться на тесном берегу,
Когда на море так несуетливо!
На берегу хотелось быть счастливым -
Я пробовал, конечно... не могу.
И если что, мой корабельный пес,
Ты берегу пролаешь осторожно,
Что без него мне больше невозможно -
Не надо слов. Не надо только слёз...
Мы были рыбами когда-то...
Хоть в люди выбились давно,
Перебирая наши даты,
За рыбой прыгаем на дно,
В пучинах моря навещаем,
На берег дружески зовем,
Не угощаем рыбу чаем,
Но и не кушаем живем.
Она ж не скажет и спасибо:
Неблагодарности полна,
Она всегда молчит, как рыба...
Но разве наша в том вина,
Что мы не слышим ультразвуки,
Что недоступны ей слова?..
И умывают люди руки,
Хоть в люди выбились едва...
Когда родные, человечьи
Права - и то не отстоять,
На эти рыбные увечья
Нам с верхней палубы плевать.
Коплер вздымает многотонный
Многоэтажность флотских фраз,
И испускают рыбы стоны,
Совсем неслышные для нас.
И разевают рыбы пасти,
Глотая воздух и слюну...
Отныне уж не в рыбьей власти
Нырнуть в надежную волну.
Так матерится «Аристотель» -
Рыбак с надменной бородой,
Что пляшет рыба в мотоботе,
Сверкая мокрой чешуей.
Матросик с бота ручкой машет,
С коплера сыплется вода,
На море - штиль. А рыба пляшет,
Увы, эстетике чужда.
И раздувает рыба жабры,
Глаза вылазят из орбит...
Как втолковать ей то хотя бы,
Что рыба нынче - дефицит?
Как объяснить неумной рыбе,
Которой Дарвин незнаком::
Нам нужен фосфор, а могли бы -
Так обошлись бы молоком?
Но полно-полно: мы не дети,
И нам без фосфору никак...
И заплывает фосфор в сети,
Добычей хвастает рыбак.
Мы так бесчеловечно выше! -
Хоть в люди выбились давно:
Как плачет рыба - мы не слышим -
Нам это Богом не дано.
Нам не холодно и не жарко:
Сохнут души иль чувства лгут?
То, что было вчера Тамаркой,
В деревянном гробу везут.
Называли ее беспутной
И искали вину в вине.
А ушла она на попутной
Океанской ночной волне.
Топот, гам... «Человек за бортом!»
Воду пьет посиневшим ртом.
Сиганула... А ну вас к черту!
Замолчала... Кричи потом!
Разговоры да пересуды,
Поминают - да не добром...
Спит Тамарочка беспробудным,
Одиноким, безгрешным сном.
Спи же, Божья раба Тамара!
Спишем с судна, отправим в порт:
- Мать, примите от нас «подарок» -
Вашу дочку попутал черт!
Мы исполнили все, как надо,
Пересуды почти не в счет.
Проводили последним взглядом -
И рванули на полный ход.
Нам не холодно и не жарко:
Каждый ищет свою судьбу.
То, что было вчера Тамаркой,
В самодельном везут гробу.
Не ходят в моря электрички -
Другое у них ремесло, -
Зачем же к чертям на кулички
Крутой нас волной занесло?
Покой только снится - я знаю,
Но просится сердце в полет -
И Родина наша родная
Опять нас подальше пошлет.
Припев:
А рейс наш не вечен, не вечен,
Всему есть отведенный срок.
Но ветер навстречу, навстречу -
И порт наш, как прежде, далек.
Что нам по домам не сидится?
К чему нам мальчишечий бред? -
Учебников толстых страницы
Не выдадут этот секрет.
Хоть лет нам немало отроду,
И где-то нас все еще ждут,
Упрямо идем в непогоду,
Забыв про домашний уют.
Припев.
От зелени берега сочной
Уходим в морей синеву,
Чтоб жизнь познать не заочно,
Увидеть шторма наяву.
Но как бы шторма ни качали,
Единой мы грезим судьбой:
Оставив суда на причале,
Живыми вернуться домой.
Припев.