"Не от Бога ли истолкования?"
/Бытие, 40:8/
В сведении всех мировых проблем к еврейскому вопросу в равной степени может проявляться как семитская, так и антисемитская "зацикленность" человека. Но дыма без огня не бывает: и здесь, и там есть все та же правда еврейской – симпатичной либо антипатичной – исключительности. Несомненно, каждый народ по-своему исключителен и, возможно, судьба и история многих из них не менее интересна и драматична, чем история евреев. Исключительность евреев совсем не в их истории (хотя и в ней тоже), а в исключительной взаимосвязи их национальной судьбы и их же религиозных пророчеств. В книге Герберта Адамса о Колумбе говорится: "Еврейское пророчество было историей, а еврейская история – пророчеством". Это высказывание отнюдь не преувеличение, ибо в нем может убедиться самостоятельно каждый, более или менее знакомый с историей и с Книгой книг. Таким образом то, что соединяет юдофобов и юдофилов – это признание еврейской особости; то, что их разъединяет – положительная либо отрицательная ее оценка. В данном отношении недостаток рационалистов всех мастей в том, что они не замечают упомянутой взаимосвязи и почти в полном соответствии с учебниками по диалектическому материализму видят в Библии если и не "опиум для народа", то древний литературно-исторический памятник.
Такую точку зрения невозможно оспорить, так как в споре с материалистом приходится прибегать только к тем доводам, которые лежат в поле его материально-рационалистичного сознания, в принципе не замечающего иррациональной альтернативы. Рационалистичному (и даже прагматичному) восприятию Библии способствует также и то обстоятельство, что "во всем своде Божественного Закона нет ни единой истины, которая имела бы лишь теоретическое значение" (С. Гирш). Об исключительном религиозном материализме еврейского вероисповедования уже говорилось – но в этом-то его и сила. Взращеннное иудаизмом еврейское мышление совершенно неметафизично, хотя исключительно метафизична сама идея абсолютного и абстрактного Бога. Этот древний религиозный абсолют не только совпадает с наиболее глубокими философскими мировоззрениями, но и, как я пытался здесь показать, полностью согласуется с новейшими физическими теориями происхождения Вселенной.
Это последнее обстоятельство, а также и то, что идеи Божественного Творения и еврейского избранничества являются двумя фундаментальных принципами иудаизма, и позволила мне в в своей гипотезе объединить две столь масштабно несовместимых проблемы: еврейский вопрос и Творение мира.
Люди, свободные от проеврейской или антиеврейской зацикленности, склонны недооценивать значение еврейской проблемы, точнее, вообще не считают ее проблемой, но это вызвано прежде всего недостаточным знанием круга вопросов, связанных с этой темой и вытекающим из нее огромным изобилием материалов различных направлений. Каждое отдельное участие евреев в том или ином мировом процессе можно объяснить вполне рационально, а метафизичность этого участия проявляется лишь при самом глобальном рассмотрении, которое большинству людей просто не интересно – у них есть свои проблемы. В еврейском влиянии на мир можно выделить две стороны: духовную – через религию, и мирскую – через деньги, а вообще – через деловую активность и предприимчивость. Еврейское участие в революциях синтезирует оба этих аспекта в виде теории и практики дискриминируемого меньшинства. Говоря же, в частности, о деньгах, следует понимать сказанное не в смысле их еврейского происхождения, а в смысле их неотрывности от еврейства – что, впрочем, тоже немало. Пожалуй, лучше других, хотя и только в материальном плане, отражающим его, возможно, сугубо еврейский материализм, понял это великий "еврей-антисемит" Карл Маркс, писавший, что "деньги – это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого другого бога". Как показал Маркс, иудаизм легко трансформируется в буржуазную теорию и практику, но наиболее полное и последовательное исследование о роли религии в формировании буржуазного сознания было сделано в классическом труде Макса Вебера "Протестантская этика и дух капитализма"(1905 г.). Если традиционное экономическое сознание (по Веберу) было заинтересовано в труде лишь постольку, поскольку он дает возможность как-то просуществовать, предпочитая хуже жить, но меньше работать, то протестантское – и в первую очередь, пуритантское (то есть наиболее аскетически выраженное) воспитание настойчиво внедряло навык трудиться ради самого труда. Вспоминается еврейский анекдот: Абрам продает вареную курицу за один рубль и говорит покупателю, что сам заплатил за нее столько же. "Так какая же тебе выгода продавать?" — удивляется покупатель. "Целых две, — отвечает Абрам. – Во-первых, бульон, а, во-вторых, я при деле".
Будучи христианами, пуритане, тем не менее, с особым рвением относились к Ветхому завету, в силу этого иногда называя себя гебраистами (от слова "хибру" — еврей). Следуя за иудаизмом, Кальвин, в частности, разделял людей на избранных Всевышним и на осужденных, на которых Божья благодать не распространяется. Символом Божьей благодати для кальвиниста, как и для древнееврейских пророков, является успех в жизни, обеспечиваемый непрерывным самоконтролем (вспомним еврейские запреты и повеления). Я не вдаюсь в подробности пуритантской этики и на ее отличиях от иудейской морали, отмечу только, что обогащение становится у пуритан своеобразной религиозно-этической, или духовной миссией. Прямого подражания евреям естественно, у пуритан нету, но ведь нигде и не говорится о подражании, а говорится о влиянии, то есть духовном учительстве, предсказываемом Ветхим заветом.
Пуритане, отцы-основатели Америки, как традиционалисты, были пропитаны духом ветхозаветного иудаизма, который в сочетании с чисто протестантскими идеями, через крупных политических деятелей типа Франклина, настольной книгой которого служил Ветхий завет, был привнесен и в американскую Конституцию. Америка, земля стихийного предпринимательства, но совершенно лишенная объединяющей идеи, была как бы буквально создана (и, можно подумать, не случайно открыта евреем Колумбом) для грандиозного "еврейского эксперимента".
Другим известным "экспериментом" такого рода и масштаба была, конечно, Октябрьская революция в России. И дело совсем не в проценте еврейского участия (которое иногда преувеличивается, иногда преуменьшается), а в его "качестве", то есть тех должностях, к которым этот процент относился. Но здесь следует сделать важное замечание, которое редко кем осознается. Евреи, "делавшие" революцию, не были иудаистами и даже наоборот, это их участие было в значительной мере вызвано их отторжением от "удушающей атмосферы еврейского гетто" под влиянием просветительских идей, близких идеям еврейских пророков, борцов против фарисейства и за социальную справедливость. Такие же идеи лежали в основе православия и потому исторически и духовно они оказались близкими духу русского народа. Десятиминутные овации, устраиваемые Льву Давыдовичу Троцкому, зафиксированы в протоколах заседаний и не могут быть отнесены только на счет пропагандистского эффекта. Сказанное подтверждается и тем, что сам "главный социалист" Маркс выступал с настолько антиеврейских (конечно, лишь в социальном и экономическом плане) позиций, что его и теперь охотно цитируют антисемиты. Конкретно к нашей теме еврейского воздействия на окружающие народы имеет отношение такое высказывание К. Маркса: "Еврей эмансипировал себя еврейским способом, он эмансипировал себя не только тем, что присвоил себе денежную власть, но и тем, что через него и помимо него деньги стали мировой властью, а практический дух еврейства стал практическим духом христианских народов". Об огромной проницательности Маркса говорит и то, что еще задолго до изысканий М. Вебера, он отмечал "практическое господство еврейства над христианским миром" в Северной Америке. И все же даже Маркс не мог предугадать, что к концу 20-го века обрезанию будет подвергаться более 80% американских мужчин – правда, как говорят, сугубо с медицинскими целями...
Что же касается самих денег, то еврейство каким-то образом уловило их кредитную, "виртуальную" сущность, заключающуюся в том, что они, подобно дофизическим виртуальным частицам, могут "как бы существовать" или "существовать, не существуя" (напомню, что частицам это удается за счет сверхкраткости существования); существуя в кредит, виртуальные частицы создают предпосылку существования (идею) того мира, который является нашей реальностью. Это обстоятельство и сближает функцию денег и функцию виртуальных частиц. Деньги ведь тоже могут существовать только номинально, в виде наименования той или иной суммы или цифры, занесенной в компьютерную память, иначе говоря, без материального носителя в виде бумажки или металлической монеты. Но этой цифрой вы можете оперировать, как сиюминутной реальностью, хотя она обычно лишь предваряет некую будущую реальность, то есть предстоящую покупку. В наше время нетрудно представить себе мир вообще без наличных денег, и хотя практически это вызвало бы множество неудобств, такое положение означало бы полное урегулирование человеческих отношений, точнее, полную подчиненность их некоему безличному (и безразличному) регулятору. Но вот этого именно и опасаются некоторые мыслящие люди, когда, действительно, уже налицо признаки замещения естественного регулятора человеческих отношений (морали) искусственно созданной, да еще и компьютезированной, полностью "схваченной" и обездуховленной цифровой системой (в частных проявлениях такое бывало испокон веков, но я имею в виду всеохватывающую тенденцию, которая стала возможной благодаря компьютеру, а также и необычайно расширившемуся вследствие распада социалистического блока влиянию глобальных финансовых структур типа Международного Валютного фонда или Всемирного банка. Как тут не посочуствовать вполне оправданным страхам антисемитов: мир в руках МВФ, а МВФ – в руках евреев!).
Резонно, однако, и усомниться в "еврейской" трактовке обоих великих "экспериментов": во-первых, из-за их противоположной идейной направленности (чего же тогда хотели евреи – коммунизма или капитализма?), а, во-вторых, можно ли их считать "заданными", то есть вызванными некими тайными (заговорщицкими или же мистическими) силами? Если придерживаться идей типа "жидо-масонского заговора", то силы эти, безусловно, злые, так как приводили к массовым кровопролитиям и к разрушениям целых государств. Здравомыслящий материалист видит за этим исторически объяснимую борьбу классов, дополненную смутой национальных амбиций. Иудей же даже не сомневается в действущей через евреев "руке Божьей" – и, как ни странно, он ближе всех к истине. Впрочем, это никак не странно (см. все написанное выше). А наша метафизическая трактовка, если представить ее упрощенно, будет примерно такой.
Дух, который может быть отождествлен с Богом, не имеет материальных измерений и потому физически бессилен в созданном Им Самим материальном мире. Однако это нисколько не противоречит понятию Всемогущего Бога, так как Он, как абсолютная духовная сущность, может управлять этим миром идейно, избрав для этого подобающие материальные "рычаги" необходимой гибкости (адаптируемости) и жесткости (жестоковыйности). Требуемые качества были найдены (или воплощены) в евреях – и, далее, завязаны в тот неразрубаемый узел, каким представляется в нашем мире еврейский вопрос, постоянно меняющий свои обличья, но неразрешимый пока существуют евреи.
Евреи ощущают себя таковыми благодаря "неопалимой купине" антисемитизма, иначе бы они давно растворились между другими народами. Если бы их любили, например, как избранников Бога, духовных пастырей или же за какие-то приятные душевные качества, то ведь могли бы и разлюбить. Таков человек... Ненависть же неизменна, неизлечима и вечна – потому что иррациональна; но эта "самая сильная ненависть в истории человечества" (о. Флэннэри) еще и метафизична, так как включена в незримую цепь духовных причин и следствий, управляющих миром. И далее следует очередное изгнание или Исход, а в стране бывшего проживания начинаются "казни египетские...”
Но какая же цель Духа, создавшего эти сложные и жестокие "механизмы"? Цель – никакая, ибо у Духа, существующего вне времени, не имеющего ни начала, ни конца, нет и цели – во всяком случае, в нашем понимании. Нет Духа как существа, хотя бы и нематериального, а есть чисто духовная энергия, потенция, самовыражение которой и есть Созидание. Лишенный цели, например, построить этот (или тот) "прекрасный, прекрасный, прекрасный мир", Творец "просто" реализует Свою потенциальную сущность, то есть "желание давать", в котором "запрограмирована" вся наша скромная Вселенная, четырехмерный минимум степеней свободы которой удерживает ее от распада или же стягивания в одну точку, но в то же время скрывает Его Самого от человеческого взгляда – подобно тому, как, например, двумерная плоскость – одна из граней куба – может заслонять при взгляде со стороны все его остальные грани. Человечество же, осуществляющее Божьи идеи, не видящее, а только едва Его "чувствующее", строит материальное царство Божье по мере своих сил и по мере своей испорченности, многократно ошибаясь и начиная все сначала. Но у Бога, в отличие от нас, в запасе – вечность...
Какова же тогда, тем более, цель жизни смертного существа? А это как раз и значит, что нет у человеческой жизни никакой материальной цели: из праха пришел и стал прахом... Истинная цель жизни – смерть, то есть высшая точка накопления духовного опыта, который человек должен вынести из физического мира и внести в мир духовный. Существующий вне времени дух сам по себе не способен развиваться – потому он требует для своего развития (раскрытия) материального тела, получателя своего "желания давать". Печально сознавать, что роль нашего любимого тела только служебная – и после "службы" оно отбрасывается как отработавшая ступень ракеты. Зато вознесенный этой "ракетой" дух человеческий может подняться очень высоко, становясь принадлежностью высших миров, и пройдя, возможно, целый ряд взлетов и падений, слиться, наконец, с Божественным светом. Это относится ко всем людям; евреи же вдобавок, – еще и орудие в "руках" Господа, которое не дает человечеству застыть на месте и тем самым прекратить самораскрытие, самореализацию Духа, то есть "убить" самое Его сущность. Не было бы евреев – был бы кто-нибудь другой...
И в заключение хочу выразить уверенность в том, что если мое предположение в возможной идентификации Бога с псевдовакуумной Правселенной верно, то науке, вплотную приблизившейся к расчету этой десятимерной сущности, уже в обозримом будущем удасться получить соответствующую систему уравнений, которую с полным основанием (но без претензии на полное понимание) можно будет назвать ФОРМУЛОЙ БОГА.
Ян Майзельс
Лос-Анджелес, 1995