Дорогая редакция! В смысле: «Уважаемый господин Мухин!»
Хотелось бы высказаться по двум вопросам, к которым, как мне кажется, неравнодушен не только я, но и Юрий Мухин самолично. Первый вопрос о душе, второй – о Владимире Высоцком (данное письмо приводится в разделе «ПУБЛИЦИСТИКА»). Начнем, естественно, с души. Наука, конечно, движется вперед, и я ничего не имею против, если ей удается взвесить, например, какую-нибудь черную дыру или даже квазар, находящийся в 10-15 млрд световых лет от наших ученых. Но вот, говорят, удалось взвесить и саму душу. По мненью многих, уверовавших в то, что душа расположена по крайней мере гораздо ближе загадочного квазара, в упомянутом словоблудии тем более нет ничего удивительного. Взвешенная душа предстает уже не чем-то абстрактным, а вполне реальным, то есть – по их мнению –материальным. Мысль таких мыслителей, отождествляя реальность с материальностью, видит в таком взвешивании «весомое» подтверждение ее (души) существования. Вот, мол, она, родимая, а вы, эмпирики ползучие, не верили! Мало того, утверждаясь в такой ее (весомой) «осязаемости», они могут себя считать уже не какими-то узколобыми атеистами-материалистами, а… Вот тут-то и вся загвоздка! Именно признание за душой материального статуса (а вес наряду с пространством-временем и является – и по определению, и по сути – основными принадлежностями материи), превращает этих поборников весомой души в самых вульгарных и «бездушных» материалистов. Оставим на минуту философию. Вспомним, что именно за душой числятся все наши эмоции и чувства («души прекрасные порывы»): любовь, ненависть, грусть, радость, счастье и т. д. Если душа, как это будто бы установили некие горе-естествоиспытатели, весит что-то около 4 граммов, то, сколько весит, например, тот или иной из вышеперечисленных порывов, не говоря уже об их конкретных «составляющих»: любви, например, к ребенку, к Родине, к матери?… Или просто к животным, к новорожденному котенку, например, или к собаке, спасшей вашу драгоценную жизнь? Сколько должно весить наше чувство при взгляде на картину «Московский дворик»? И неужели всего 4 грамма «завесит» «Явление Христа народу»?! Полнейший абсурд? Да! И на фоне этого абсурда я не постесняюсь назвать идею о весомости или материальности души своим именем: чушь собачья! Да простит меня это благородное животное, любовь к которому я не возьмусь взвешивать ни на каких аптекарских весах. И я уж не говорю о такой «мелочи», что почти во всех публикациях на эту тему встречается термин «вес» души (которому я намеренно – с подвохом – следовал, хотя любой старшеклассник знает, что в таких случаях следует говорить о массе, ибо душа (как и всякое «весящее» тело) несколько приподнятого над землей альпиниста весила бы уже чуть поменьше, а бедный космонавт вообще был бы лишен таковой, невзирая на все свои впечатления и на красоты Космоса. Нет, «чушь собачья» все-таки еще чересчур мягко сказано!
Другой ошибкой, говорящей о явной некомпетентности всех этих «душелюбов», говорит их укоренившаяся привычка говорить о мирах «более высокого измерения», вместо «более высоких измерений». И, судя по частоте такого словоупотребления, это не простая оговорка. Выходит, что люди не понимают самого смысла этого понятия. Одно единственное измерение не может быть ни выше, ни ниже другого: например, длина не выше и не ниже ширины или высоты. Измерения приобретают смысл лишь в своей совокупности, а по отдельности – это лишь условности, с помощью которых ученым удобно описывать положение в пространстве-времени некоторых физических объектов (или материальных точек). С легкой руки Эйнштейна, введшего понятия четвертого измерения в качестве реального дополнения к нашему миру (откуда и следует четырехмерный континуум Минковского), в науке появилось представление о возможности существования миров с еще большим числом измерений. Физически такие миры не только не обнаружены, но и не могут быть обнаружены, ибо пространство с числом измерений больше трех (не считая времени) подвержено немедленному распаду (а меньше трех – стягивается в точку), однако можно предположить возможность существования миров духовных с гораздо большим числом измерений, таким мирам даже – при желании – можно приписать ту или иную степень божественности, однако физическими атрибутами пространства и массы они обладать не будут. Все сказанное не относится, конечно, к талантливым фантастическим произведениям, коих и я большой любитель – там можно всё, однако же не надо их путать с нашей физической реальностью (чему, кстати, весьма способствует – умышленно или нет – современная голливудская традиция: виртуальные миры – наивысшее (пока) достижение в области одурманивания человечества)...
Прочитав все это и даже кое в чем со мной согласившись, читатель может потребовать от меня не только негатива (критиковать мы все можем), но и позитива: например, что же такое душа в моем понимании и, главное, бессмертна ли она (а, следовательно, и мы сами)? Так как ни одно философское или, тем более – религиозное объяснение меня не устраивает, придется рискнуть и раскрыть свои карты. Так как на эту тему у меня написано пару книжек (В частности, «Реалистическая метафизика смерти», другое название: «Апологетика смерти») и несколько статей, то в этой небольшой заметке поневоле придется что-то недоговорить, в чем-то ужаться. Общая же фабула такова.
В момент истинной (в отличие от клинической) смерти, вызванной остановкой мозга, в нейронных его цепях происходит электромагнитная вспышка индуктивного происхождения, активизирующая подсознание. Этот момент совпадает с прекращением работы сенсорных механизмов, «датчиков», ответственных за связь мозга как с органами тела, так и с внешним миром в целом. Этот кратчайший миг оторванности сознания (подсознания) от телесности, то есть от материи, создает уникальную ситуацию «чистой духовности». Накопленные в течении жизни эмоции, мысли и чувства, лишенные собственно материальных носителей, превращаются в сугубо полевую субстанцию (энергетически подпитываемую упомянутой выше электромагнитной вспышкой) и в совокупности образующие так называемый «волновой пакет», содержащий в сжатой форме всю содержащуюся в мозгу информацию, и чувственную и интеллектуальную. Вот этот информационный пакет я бы и назвал душой – в ее чистом, нематериальном воплощении. (напомню, что в бытовом, прижизненном своем выражении под душой следует понимать соответственно все наши прижизненные переживания). Но душа, лишенная своей материальной опоры, становясь чисто духовной сущность, утрачивает и присущую материи атрибутику: в кратчайший миг истинной смерти душа лишается пространственной и временной локализации, то есть она существует и везде, и нигде, всегда и никогда. Эта философская абракадабра имеет достаточно определенное физическое и психологическое содержание. По аналогии с физикой, вводящей понятие наблюдателя и системы отсчета, здесь мы тоже имеем две системы отсчета: самого умирающего и «наблюдателя», то есть врача или, например, родственника. Внешний наблюдатель может с помощью хронометра и других приборов зафиксировать кратковременность момента смерти. Иное дело – сам умирающий, для которого миг умирания лишен самоидентификации, то есть он может еще как-то чувствовать или даже осознавать приближение мига смерти, но сам этот миг он воспринять уже не может. Таким образом, во внутреннем восприятии умирающего жизнь не прекращается: она не имеет конечной точки и, следовательно, как бы устремляется в бесконечность. Конечно, такая бесконечность, точнее, вечность, выглядит слишком условно и потому малопривлекательно. Однако не забудем, что речь шла всего лишь о физической аналогии (хотя и не лишенной физического содержания). Вспомним теперь достаточно хорошо известный эффект психологической растяжимости времени, который особенно ярко дает себя почувствовать во сне. Нередко сон, в своей активной фазе длящийся только несколько минут или даже секунд, в сновидении «длится» часы, дни и годы, разворачиваясь подчас в целую (причем, яркую и эмоционально необычайно сильно окрашенную) жизнь. Итак, соединяясь вместе, эти два феномена создают ощущение вечной жизни.
Читатель, которому такая «вечная жизнь» покажется надуманной фикцией, должен вспомнить о том, что в каждой физической системе отсчета имеется самостоятельное время, вследствие чего вопрос: «А какое время (допустим, на космическом корабле, летящим с околосветовой скоростью, или же у земного наблюдателя) истинно?» - лишен физического содержания. В каждой системе отсчета истинно его собственное время. Точно так же время, объективно фиксируемое врачом, для умирающего имеет совершенно иное содержание, но столь же объективное в его застывающем сознании.
Для того, чтобы не растягивать статью до бесконечности, я здесь не касаюсь связи данной гипотезы с реинкарнацией, либо с не менее интересным вопросом, каким образом указанная «вечная жизнь» увязывается с реальной, предсмертной жизнью умирающего. Но думаю, что тот, кто правильно понял излагаемую здесь гипотезу, уже понял также, что душа, выходящая из-под контроля тела, не существуя уже в нашем материальном мире (ни во времени, ни в пространстве), может рассматриваться как существующая в неких высших духовных измерениях, со временем и пространством не связанных... Итак, во внутреннем мире человека душа его вечна – а это значит, вечен и сам человек, но это, увы (или к счастью) с его телесной жизнью никак не связано.
P. S. За рамками статьи остались еще несколько “туманных” вопросов, но об этом, возможно, в следующий раз.