Прочитав статью Марти Росси («Панорама», №903), еще более усомнился в успешности многочисленных попыток подпереть религиозные откровения «снизу», то есть со стороны науки или даже светского разума. Все же прав был Тертуллиан: «Верую ибо абсурдно». Когда веруешь, всякие доказательства не только излишни, но и вредны, ибо противоречат самому понятию веры. Именно поэтому формула Тертуллиана, несмотря на свою парадоксальность, исключительно логична (по универсальности и краткости она стоит в одном ряду с декартовским «Мыслю, следовательно существую» или с эйнштейновской формулой Е=МС квадрат).
Истинная вера не только может, но и в значительной степени должна быть абсурдной, в противном случае он утрачивает свое иррациональное существование, тяготея к системе доказательств, то есть переходя от «Бога в душе», к «Богу в голове» (что и произошло, в частности, с изгнанным из еврейской общины Спинозой). Таким образом, вера не нуждается в умственных обоснованиях – в то время как каждый конкретный верующий не может их полностью игнорировать. Отсюда и происходят упомянутые в начале рецензируемой статьи многочисленные попытки рационализации веры. Сами же «рационализаторы», при всех их благих устремлениях, обычно не отдают себе отчета в пагубности утраты при этом неотделимого от истинной религиозности мистического ореола: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездной; и Дух Божий носился над водой» – здесь переплелись и поэзия, и фантазия, и мистика, но наукой здесь и не пахнет, недаром и Марти Росси даже не пытается интерпретировать этот отрывок. Строго же научный подход требует интерпретации не выборочной, а сплошной, не пропускающей ни слова, ни строчки. В самой же Книге книг мы не видим и намека на научность – хотя бы потому, что науки, в нашем теперешнем понимании, тогда и не могло быть. «Представьте себе человека, - пишет Росс, - наблюдающего звезды (свет), космос (тьма) и стоящего на планете (Земля). Это простое наблюдение является началом научного анализа».
Тут он прав. То есть прав в том смысле, что описываемая в Библии картина подается увиденной глазами рядового человека, в то время как с религиозной точки зрения все откровения Ветхого завета признаются либо данными либо внушенными Богом; Бог же, несомненно, должен был бы знать бесконечно больше и уж никак не мог бы назвать небо твердью (или твердь – небом). То есть налицо чисто человеческое видение и чисто человеческое истолкование соответствующего тем далеким временам уровня развития знаний о Земле и Небе (оставим на совести автора игру словами типа: «Сейчас мы знаем, что небо действительно является куполом планет», – неужели это все, что мы нынче узнали – а Бог должен был бы знать это всегда – о небе?).
Никуда не годится, с эволюционной точки зрения, и истолкование творения светил Богом лишь на четвертый день Творения. Ведь даже приравнивание (фактически во фразе: «Для отделения дня от ночи») Луны и Солнца указывает на незнание Богом (!!!) их истинной природы и несоразмерности, известной нынче каждому школьнику. Допуская, вслед за автором, что «на основе Библии, на третий день еще не было фотосинтеза», однако «третий день Творения завершился (без Солнца – Я. М. ) созданием растений и генетического аппарата», нельзя не прийти в изумление от авторской «забывчивости»: а как же насчет температуры, каковая в отсутствии Солнца приближалась бы к абсолютному нулю (минус 273 градуса по Цельсию).
При таких условиях не только о фотосинтезе, но и любых наипростейших реакциях не может идти и речи! (Не забудем, что у Марти Роса речь идет о научном подходе, как известно, не признающем поэтических допущений вроде «И на Марсе будут яблони цвести!» - и это при том, что на Марсе все же еще далеко не абсолютный нуль – благодаря тому же Солнцу).
Возьмем теперь пятый день. Марти Рос восхищается тем библейским предвидением эволюции, согласно которому «пресмыкающиеся и птицы должны были предшествовать млекопитающим и человеку, созданным на шестой день». Здесь, однако, имеет место подмена понятий (кстати, наиболее распространенная ошибка (или же прием) в споре: теория эволюции говорит не просто о предшествовании во времени, а о причинной связи между видами, о которой в самой Библии нет ни слова: «И сказал Бог; да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; птицы да полетят над землею…». Мало того: всесилие Бога в том и состоит, что Он создает виды (как и все прочее) беспричинно, так сказать, с нуля; идея же эволюции тем и опасна для религии, что она лишает Бога необходимости: развитие природы происходит естественным путем, как результат причинно-следственной связи между ее составляющими.
Автор недаром почти не комментирует шестой день Творения, ибо там разрыв между животным и человеком буквально подчеркивается и даже кладется в основу всего религиозного монотеизма: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его», - то есть отнюдь не по образу дарвиновской обезьянки.
Так что, как видим, идея Творения полностью противоречит идее эволюции, и никакая подгонка здесь невозможна. Все это прекрасно понимали религиозные идеологи. Или – или: или Творение, или эволюция. Однако наука не стоит на месте, и научные факты таковы, что с ними приходится считаться и самым закоренелым догматикам, откуда и возникают всякие «примирительные» (с обеих сторон) теории, лишенные, увы, необходимой логической последовательности.
Здесь, казалось бы, в самый раз поставить точку, оставив каждого при своих убеждениях: раз синтез науки и религии невозможен, то отдадим Богу Богово, а себе – человечье – в меру собственного понимания. Все так… И вот тут-то мне бы хотелось крутой поворот на 180 градусов: Можно привести соображение несколько казуистического характера. Библия изначально была обращена, так сказать, к широким народным массам, и потому всякая излишняя «научность» ей была противопоказана. И даже более того: именно эта ненаучность служила вечным стимулом к попыткам ее опровержения – и, следовательно, косвенным образом способствовала развитию науки. То есть, если Бог существует, то, исходя из человеческой психологии, Он создал не универсальное учебное пособие для малограмотного человечества, не сумму готовых знаний, а Книгу, полную проблем и противоречий, - с целью стимулирования человеческой мысли. Это соображение вполне разумно, казуистическим же я его назвал потому, что таким образом (как бы диалектически) можно при необходимости объяснить что угодно.
Другое соображение гораздо более научно, оно опирается на данные самой современной физики и в то же время необычно интересно еще и тем, что выводит далеко за пределы собственно физики, касаясь проблемы жизни и смерти: недаром лежащая здесь в основе новейшая теория создания Вселенной получила уже название THEORY OF EVERETHING («Теория всего», что по-русски звучит не совсем складно). Но об этом в другой раз.
«Панорама», Лос-Анджелес, №910, 1998