– Поразительно! – профессор и его гость не отрываясь разглядывали стеклянную колбу, на дне которой лениво пошевеливали усами два большущих, жирных таракана.
– И вы утверждаете...
– Никакого сомнения. Несколько дней назад вот в эту самую колбу я поместил одного таракана, причем самца; колбу я лично закрыл плотной стеклянной пробкой. И вот – их два.
– Да, забавно, – произнес гость. – А какое практическое значение может иметь, по-вашему, этот... фокус?
– Фокус?! – профессор возмущенно затряс головой, поражаясь недогадливости собеседника. – Неужели вы так ничего и не поняли? Какое значение? Отвечаю: ка-та-стро-фи-чес-кое! Прежде всего это, конечно, поразительный для теории факт, который может перевернуть всю науку. Но, боюсь, скоро будет не до теоретизирования.
– Неужели это так серьезно?
– Профессор медленно перевел взгляд с лица своего гостя на его плечи, украшенные золотыми погонами.
– Вы, военные, порой слишком снисходительно относитесь к предсказаниям ученых. Вы переоцениваете силу своих пушек, и все, что не сверкает и не грохочет, для вас – нуль.
Генерал тонко усмехнулся.
– Зря вы так, профессор. Те времена давно прошли. Или вы позабыли о лазерах, радиоактивных пистолетах или хотя бы – если вам это ближе – о таких давно известных "тихих" видах оружия, как химическое, бактериологическое или биологическое?
– Да, пожалуй, в этом вы правы... к сожалению. Но все же вас нелегко раскачать из-за вашей, простите, солдафонской самоуверенности. У вас же самих не хватает воображения разглядеть, например, вот в этих двух парах шевелящихся усов уникальнейшие антенны, куда более чувствительные, чем все ваши новейшие лазерные локаторы.
Генерал заставил себя еще раз взглянуть на дружную парочку мерзких насекомых – и непроизвольно поежился. Ему почудилось, что два неподвижных усача смотрят ему прямо в глаза, читают его потаенные мысли и... строят свои стратегические планы.
-Ну и мерзость! – генерал с трудом отвел глаза, как бы опасаясь тараканьего нападения с тылу. – Как только вы с ними возитесь? Да, кстати, все хотел у вас узнать: где, когда и как появилась эта странная тараканья разновидность?
– Именно об этом и я вас хотел спросить, генерал.
– Меня?! – генерал и в самом деле был поражен.
– Да. Во-первых, они появились как раз после того, как вы произвели – насколько нам известно – какое-то свое очередное испытание. Радиоактивность тогда значительно возросла – этого засекретить, разумеется, невозможно. Но, к сожалению, на запрос ученых военное ведомство ответить не пожелало. Вы посеяли, а плоды, по-видимому, придется пожинать всем вместе... Ну, а во-вторых, так как военные обладают довольно богатой базой данных, нам все же хотелось бы – в наших общих интересах – привлечь их к сотрудничеству.
– Насчет нашей вины – это еще надо доказать. И, кстати, насколько мне известно, радиация не способствует размножению, а как раз наоборот...
– Это слишком узкий взгляд на радиацию. В определенных, небольших дозах, она может воздействовать на клетки, не разрушая их, а лишь вызывая некоторые изменения в генах – мутации.
– И тогда программа будущего организма, заложенная в генах, может настолько измениться, что вызовет появление новой разновидности, не предусмотренной природой.
– Насколько я вас понял, эти тараканы – мутанты?
– Скорее всего именно так. Для окончательных выводов нужны кое-какие данные о мощности произведенного вами взрыва, величине радиации, удаленности ее источника от очага зарождения насекомых, о типе местности, ее флоре и фауне до взрыва и тэ дэ.
Генерал поднялся.
– Я постараюсь вам в этом помочь.
– И себе тоже, – профессор протянул ему руку.
Уходя, генерал еще раз оглянулся на тараканов, как будто спиной ощутив их немигающие взгляды. Он нервно ухватился за ручку двери.
– Я рад, генерал... – догнал его голос профессора.
– Чему вы рады?
– Тому, что они, кажется, произвели на вас впечатление. Это поможет нашему общему делу.
Генерал выполнил свое обещание – насколько мог, разумеется: ведь над ним самим были еще министры и маршалы. Некоторые из тех, кого он посетил, сначала откровенно посмеивались над его мнительностью.
– Тараканий генерал, – острили одни.
– Тараканья возня, – кривились другие.
– Тараканья война?! – недопонимали третьи.
Но, конечно же, никакой войны не было, просто тараканы размножались удивительно быстро. И со всех сторон сыпались жалобы на плохую работу санитарных служб, отовсюду требовали новых средств для борьбы с тараканами. Обыватели не желали вникать в тонкости генной теории и армейской дипломатии. Они всего лишь хотели спать спокойно, не слыша со всех сторон тараканьего шороха, не боясь раздавить в постели десяток-другой беззаботных усатых квартирантов, не испытывая отвращения при виде ползающих, бегающих, прыгающих и даже летающих, короче, вездесущих представителей шестиногого племени.
И тогда, когда тараканы стали проникать в огромные, блистающие роскошью, чистотой и уютом, безрезультатно обработанные наимоднейшими химикатами квартиры министров и маршалов, те не на шутку всполошились и вспомнили про "тараканьего" генерала.
Он стоял перед ними навытяжку, бледный, невыспавшийся, безусловно во всем виноватый...
Они сидели перед ним бледные, невыспавшиеся...
!!! – сказали они.
! – ответил, как и положено, генерал. И отправился к профессору.
Тот встретил его возбужденно.
– Долго же вы заставили себя ждать, генерал! Ну, что у вас?
– Как и договаривались: прежде всего, некоторые технические данные об источнике радиации...
– Искусственном, разумеется? – не удержался профессор.
– Естественно, искусственном, – раздраженно ответил генерал.
– Хочу вас порадовать: независимо от ваших данных и от наших дальнейших исследований, у нас имеются уже новые, еще более удивительные факты.
Генерал вздрогнул.
– Что еще натворили эти твари?
– Тише, генерал! Несомненно, вид у них пренеприятнейший – даже по сравнению с их прочими собратьями, – но, боюсь, в дальнейшем вам придется подбирать выражения в их присутствии.
– Не хотите ли вы этим сказать, что они понимают человеческую речь?!
– Именно так. И не исключено, что нам скоро придется вести разговор с ними на равных. А то и снизу вверх – учитывая темпы их эволюции...
– Я понимаю: вы шутите, профессор, но...
– Я бы тоже хотел, чтобы это было шуткой. Увы... Впрочем, с другой стороны, меня, как ученого, гораздо больше привлекает идея установления разумного контакта человека с другим видом. Впервые в истории! Это было бы фантастично, колоссально!
– Вот именно – фантастично. Вас слишком увлекла ваша идея, фантазия.
– Ну, если вы так считаете, то идемте со мной, – профессор решительно направился в соседнюю комнату. Генерал – за ним.
Все стеллажи были уставлены банками с тараканами. В каждой из них находилось, как минимум, два крупных усача, а во многих уже суетилось и резвилось их жизнерадостное потомство.
– Мы уже говорили, генерал, о загадочном способе размножения этой разновидности тараканов. Помните? – когда в закрытом сосуде, куда я самолично поместил одного таракана, наутро появился еще один. Но тогда я еще не исключал какой-то случайности, небрежности или даже розыгрыша со стороны персонала. Теперь же никаких сомнений нет. В каждую из посудин я сам, в присутствии нескольких сотрудников, посадил опять-таки по одному насекомому. Затем банки были опечатаны, о чем составлен соответствующий акт.
Профессор протянул бумагу генералу. Тот долго рассматривал ее со всех сторон, будто все еще не доверяя ни словам профессора, ни своим глазам. А на самом деле – усиленно размышляя.
– Как осуществляется процесс размножения, – продолжал профессор, – установить так и не удалось. Но, очевидно, происходит какое-то раздвоение, наподобие деления амебы, – что, с другой стороны, учитывая сложность строения таракана, представляется совершенно невероятным. И совершенно неясно, зачем существует у них тогда разделение полов. Возможно, новый способ размножения возник совсем недавно и существует наряду со старым, рудиментарным. Но если действительно имеет место деление, то ведь и масса тела должна разделиться надвое. Однако этого не происходит. В пределах точности эксперимента каждое из двух насекомых – материнское и дочернее – почему-то имеет вес взрослого экземпляра. Нарушается фундаментальный закон сохранения массы. По одной из наших гипотез, таракан черпает массу непосредственно из энергии окружающей среды, в соответствии с известной эйнштейновской формулой о взаимосвязи массы и энергии, то есть, возможно, мы имеем дело с релятивистскими живыми существами. Если это так, то тараканы могут быть как бы естественными охладителями среды, причем чем интенсивнее процесс деления, тем значительнее понижение внутренней энергии среды, то есть ее температуры. Как раз на этом эффекте основан наш предстоящий эксперимент. Вам, военным, тоже пища для размышлений.
Но все это – лишь гипотеза – и не очень четкая. Пока же, как бы мы это не объясняли, утром вместо одного таракана оказываются уже два, причем обязательно обоего пола. А еще через несколько дней – обычное потомство. Любопытно, что на свету ни деления, ни рождения не происходит, что сильно затрудняет наблюдения.
Генерал оживился.
– На свету, говорите? Прекрасно! Вот вам и способ борьбы с ними: надо лишь повсюду установить мощные источники света...
Профессор с сожалением взглянул на вояку.
– Во-первых, это нереально: ведь тогда пришлось бы не выключать свет и день и ночь; кроме того, как быть с бесчисленными щелями, перекрытиями, чердаками, кладовыми, подвалами,.– ведь темноту тараканы всегда найдут. А, во-вторых, не это главное: по-моему, речь должна идти не об уничтожении, а об установлении контакта...
– С тараканами?! О чем, собственно, речь?
– О контакте с разумными существами! – торжествующе произнес профессор. – Смотрите!
Он открыл одну из банок. Один таракан даже не пошевельнулся, зато другой мгновенно выбрался из своего убежища и быстро-быстро пополз в направлении собеседников. Генерал испуганно отступил назад.
– Стоять! – скомандовал ученый.
Таракан замер на месте.
– Направо! Налево! Назад! – команды следовали одна за другой, и тараканы их послушно выполняли.
Генерал не хотел сдаваться.
– Рефлексы, профессор. Трюки. Цирковые звери и не то делают.
– Да, но для этого их обучают годами. И, главное, там – высшие животные, здесь – всего лишь насекомые.
Таракан выжидающе сидел на полу, выразительно пошевеливая усами.
– Ну, а это тоже рефлексы? – профессор, очевидно, на что-то решился и с самым серьезным видом обратился к насекомому: – Ты можешь читать? Чего бы ты... вы хотели бы почитать?
Испытуемый некоторое время сидел на месте, потом, как бы не сразу решившись, а потом все быстрее и быстрее пополз к книжным полкам. Взобравшись на них, таракан уверенно миновал беллетристику и направился прямо туда, где стояла более серьезная литература. Он добрался до "Биологической физики" и, усевшись на ее корешке, задержался там на некоторое время, а затем двинулся вдоль корешков дальше, не останавливаясь на одних и по несколько раз пробегая вдоль заинтересовавших его наименований. В числе избранных им книг оказалась "Общественная структура и общественная теория" Хоркхаймера, "Авторитарный человек" Адорно, "Революция надежды" Фрома, а также несколько изданий по квантовой физике и математической лингвистике.
Генерал еще раз неуверенно произнес: "Рефлексы... совпадения..." – и замолк. Теперь уже и профессору неудобно было отдавать таракану прежние примитивные команды и загонять насекомо-сапиенса в стеклянную посудину. Но тот и сам все понял и вернулся в свое жилище.
Профессор робко прикрыл сосуд, и люди, оба потрясенные, покинули лабораторию.
– Ну и ну! – после минутного молчания выдавил профессор. – Еще несколько дней назад тараканы могли выполнять лишь простейшие команды. А с книгами у меня вышло как-то само собой, спонтанно, я и сам не ожидал ничего подобного. Что вы, однако, на это скажете?
– Уничтожать! – чуть слышно прохрипел вояка.
– Как?! Вы же сами убедились теперь, что они – разумные существа, братья по разуму. И, очевидно, совсем не агрессивные. Да ведь и сам человек, возможно, – мутант, появившийся в результате изменения генетического кода под воздействием усиленной солнечной или иной радиации.
– Уничтожать! – не слушая ученого, повторял генерал.
– Будьте же благоразумны. Бороться с ними было бы чрезвычайно трудно, да и, скорее всего, не нужно. Если у них действительно имеется разум и такая тяга к знаниям, не лучше ли установить с ними контакт, выработать общий язык, понять друг друга и, если они для вас так уж неприятны, договориться о разделе территории...
– Что?! О разделе территории? – взревел генерал. – Может, им подарить еще и мою квартиру, а самому переехать в подвал? Нет, только война, война до полного истребления этой мерзости!
– И вы вполне уверены в вашей победе?
– Уверен, черт побери! Да! Уверен, уверен!..
Генерал бросился к дверям лаборатории. Пока профессор разгадал его намерения, было уже поздно. Генерал швырял банки с тараканами на пол, тараканы в панике метались по полу, генерал упоенно давил и топтал их, раздавался грохот бьющейся посуды и отвратительный хруст хитинового покрова насекомых.
Раздавленные тараканы сотнями валялись на полу, но другие – а их почему-то становилось все больше и больше – расползались по углам, под плинтуса – как бы окружая комнату и угрожающе шевеля оттуда своими усищами.
Профессор пытался остановить разбушевавшегося военного, беспомощно хватая его за руки. Наконец, тот и сам окончательно выдохся и бросился в кабинет, повторяя одно и то же: "Мерзость!.. Война!.. Только война!"
Внезапно он утих, ошеломленно уставившись на площадь, куда выходили окна кабинета. Вся площадь будто ожила, двигалась, колыхалась... Она казалась окрашенной в коричневый цвет, но, только хорошо присмотревшись, можно было разглядеть отдельных, наиболее крупных, особей посреди невероятной тараканьей армады. Ни на площади, ни около нее не было ни души. Только слышались панические женские вскрики и грохот захлопывающихся дверей и окон. Площадь продолжала угрожающе дышать, колеблясь, подобно морской волне, единым живым организмом. Но в этом необъятном единообразии вскоре стала проявляться и некоторая иная закономерность, все более вырисовывающая в слепой громаде насекомых знакомые, четкие линии.
И, наконец, все замерло. Лишь несколько огромных букв, образованных безукоризненными тараканьи колоннами, занимали все обширное пространство площади. Занавески колыхнуло волной жгучего холода...
«ВОЙНА» – прочитал генерал, отшатываясь от окна.
1979. Ленинград