“Наденьте голову”
/М. Булгаков. “Мастер и Маргарита”/
С некоторым опозданием я хотел бы вернуться к теме, затронутой Вал. Лебедевым в связи с почти всем уже надоевшим делом Симпсона, с успехом могущим войти в историю под именем театра абсурда.
Американец Эл Троттер, не приемля “антидемократической” точки зрения Вал. Лебедева, видит в процессе Симпсона именно торжество демократии: “Система сработала так, как была запрограммирована в соответствии с демократическими принципами”.
Господин Троттер, несомненно, прав, считая, что нельзя ограничить состав жюри высокоучеными мужами, но на мой недемократический взгляд еще более неверно набирать жюри из одних “кухарок”, для которых наиболее весомым доказательством невиновности подсудимого является его огромный цветной портрет в роли улыбающегося отца семейства. Но тогда уж, в идеале, идеальным составом присяжных следует признать группу младенцев, глаголящих истину, пропорциональную широте улыбки доброго дяди (возможно, только что прикончившего их маму). Возникшие у младенцев “резонные сомнения” в злонамеренности доброго дяди имеют вполне гуманистическую (по отношению к дяде, а не к маме-покойнице) подкладку: лучше оправдать десять виновных, чем осудить одного невиновного. Единственной помехой для такого “правосудия” будет его полная ненужность в виду полной невозможности признать виновным вообще любого преступника, с помощью “резонного сомнения” заподозрив в злом умысле или хотя бы в недобросовестности всех полицейских, прокуроров и свидетелей обвинения. Почему бы и нет? - ведь тут, в отличие от официального обвинения никаких доказательств не требуется. Если в течение десяти лет сказал одно ужасно нехорошее слово – то мог и подлог совершить. А если избивал жену (есть фото), угрожал ей убийством (есть записи в дневнике покойной), если полиция тринадцать (!) раз выезжала по вызову и отпускала как великую шишку, если есть генетические анализы нескольких десятков (!) пятен крови и если нет алиби – то все это (и это еще не все) для грудных младенцев, конечно, еще не доказательство.
Такова логика абсурда. С помощью такой же (или аналогичной) логики, безо всяких улик, на основании ничем не подтвержденного заявления потерпевшей, дали шесть лет тюрьмы другому, не менее знаменитому и богатому, и тоже чернокожему человеку – посрамив тем самым скептиков, которые считают, что деньги в Америке решают все. Оказывается, нет: если и решают, то в каком-то сложном переплетении с законом (в том числе и с законом джунглей), с амбициями судей и подспудным пуританизмом.
Таков основной миф американского правосознания: закон всегда прав. Таким образом закон оказывается выше и самой морали, по отношению к которой он должен, казалось бы, нести служебную функцию. Закон устами человеколюбивого жюри провозгласил: “Не виновен”. И тогда, выходит, правы адвокаты Симпсона и виновны (не юридически, а логически) все полицейские, детективы, криминалисты, прокуроры, сумевшие – по такой логике – за одно утро состряпать грандиознейший заговор, подделать десятки кровавых пятен, изменить ДНК неких неизвестных убийц на ДНК несчастного Симпсона (что почти равносильно превращению железа в золото с помощью философского камня) и т. п. Но чего тогда стоит вся американская Фемида? Куда смотрят власти штата, страны, да и сам президент Клинтон, допустивший столь вопиющее расовое злодеяние?
И потом, если не Симпсон, то кто? Если убийца не Симпсон – надо искать убийцу. Кстати, ведь и сам он предлагал за поимку убийцы вполне солидную награду. Но почему-то никто не ищет. Как бы то ни было, версия заговора, пущенная в ход в расчете на американского обывателя (и, прежде всего, на “кухарок” из жюри) сработала. “Не виновен” – значит, не убийца? И вот тут мне будут объяснять, что нет, не обязательно “значит”. Просто, как пишет господин Троттер, “присяжные заседатели сообща пришли к заключению, что защитники привели достаточно веские доказательства для сомнения в вине подсудимого”. То есть, убил или не убил – одно, а виновен или не виновен – совсем другое. Нет, как-то сложно все это для нашего неправового сознания, которое упирается лбом в стенку, не желая отрывать истину от правосудия – иначе зачем оно, со всеми своими многомиллионными затратами? Понятно, что бывают очень сложные ситуации, когда недостаточно улик или не сходятся свидетельские показания. Но ведь Симпсон уже с первых дней следствия противоречил самому себе, заявив один раз, что проспал, а в другой – что играл в теннис (это за час до отлета в Чикаго!). А вот теперь стало известно (нам стало известно, а адвокаты знали это с самого начала), что Симпсон полностью провалил тест на “детекторе лжи”. Понятно, что цель адвокатов – защитить своего подзащитного. Но любой ли ценой? Обвиняя ни в чем не повинных людей и нагнетая расовую напряженность? (кстати, в этом обвиняет Вал. Лебедева господин Троттер. Не знаю, тут я просто не очень в курсе, хотя и очень сомневаюсь… Но как же тогда смотрит г-н Троттер на разыгранную Кокраном “расовую карту”, а, точнее, целую “колоду”?). Вызывая “резонные сомнения” в достоверности множества анализов ДНК, с помощью которых уже не только семью русского царя идентифицировали, но и до мумии Тутанхамона добрались?..
Вот я и говорю, что подобные трюки с массовым сознанием возможны лишь благодаря мифологизации мышления, свято уверовавшего, что истину и впрямь можно подменить формальным законом с примитивной подделкой под правосудие по типу “виновен – не виновен”. И на этой – как и на всякой другой – вере кто-то делает свой бизнес… А, впрочем, “люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… и милосердие иногда стучится в их сердца…”
«Новое русское слово», Нью-Йорк
8-14 мая 1996 г.