«Правильное восприятие явления и неправильное толкование того же явления никогда полностью взаимно не исключаются”.
/Ф. Кафка/
Многие считают, что процесс Симпсона – это просто шоу, однако я бы уточнил, что это не “просто”, а шоу очень интересное и поучительное. Но Кафка упомянут мной не случайно: оба процесса роднит какая-то абсурдистская логика происходящего, за которой угадывается могущество системных – то есть имманентно присущих, а потому даже никем специально не управляемых – сил.
Внимательно следя за развитием событий, я уже, кажется, начинаю догадываться, кто убийца, хотя сей детектив – по отмеченной выше логике – развертывается в противоположном здравому смыслу направлении, уводя все дальше и дальше от… Впрочем, такое построение детектива даже интереснее: где-то в середине ты уже совсем ничего не понимаешь, а в конце, глядишь, и посадят какого-нибудь самого главного сыщика. На данном же этапе, следуя оригинальному ходу мысли защиты, скорее всего убийцами были марсиане, поскольку только они смогли бы, поразбросав везде, где только можно, следы бедняги О Джея, не оставить никаких своих собственных инопланетянских следов: сделали свое черное дело, сели в тарелку – и улетучились. И все же, в силу известной заземленности американского менталитета лучше работает представленный адвокатами Симпсона колумбийский вариант марсианской версии. Доказательства? Но, в конце концов, по законам абсурда, лучшее доказательство – это отсутствие всяких доказательств, ибо тогда их можно сочинить любое требуемое количество. Если детективы не нашли никаких колумбийских (читай: марсианских) следов – тем хуже для них (детективов): они, значит, нечисто работали – такова одна из главных идей защиты. Идея хорошая, ибо полицейских и сыщиков, работающих ночью с изрезанными и окровавленными человеческими трупами, поймать на этой "нечистоте" нетрудно: вот, например, проглядели же они какую-то бумажку в рубашке. Нехорошо, конечно, хотя завалявшийся в нагрудном кармане убитого молодого человека старый чек конкретно в данной ситуации ничего не прояснял и лишь послужил для ловких адвокатов одной из антиполицейских "улик". Так что, кто ищет, тот всегда найдет, тем более, что сыщики – тоже люди и были у них еще и другие, очень незначительные промахи, умело используемые защитой (ловящей рыбку в мутной воде, которую они сами же мутят) в своих целях. Почему полиция просмотрела то и не сделала это? Почему не полетела на Марс вослед за колумбийской мафией?.. Но опытный детектив видит картину преступления в целом, отметая уводящие в сторону частности и, подобно розыскной собаке (не в ругательном, а в лучшем смысле слова), берет главный след. Процитирую "Новое русское слово": "Главное вещественное доказательство – след крови, тянущийся от места убийства Николь и Рональда через напольный коврик автомобиля Симпсона "Бронко" до кровати спальни в его доме". Вот по этому основному следу и шли детективы. Были и другие следы, но все в одну точку.
Защита же цепляется за другое: почему, мол, не провели расследования на предмет изнасилования? На первый взгляд, справедливый вопрос. Однако у хорошего детектива иной взгляд, тотчас же перечеркивающий – в данном случае – версию изнасилования: все, простите, соответствующие предметы женского туалета были на своих законных местах. Ограбление? Но ничего не взято, не тронуто, не перерыто... А кровавый след, в буквальном и переносном смысле, тянется к дому бывшего мужа. Так что, по подавляющему большинству признаков – типичное, несмотря на всю незаурядность, убийство на почве ревности. Однако вот тут и таится одно из самых больных мест обвинения: приняв одну гипотезу, они, с точки зрения защиты, совсем не проработали остальные, то есть действовали предвзято и в целях поддержания, своей версии, а то и в силу тайных личных мотивов, могли пойти на подлог. Так что в ход тут может пойти даже расовая "карта". Тем более, что возбужденные детективы допустили здесь свою, возможно, главную оплошность: желая идти по еще горячему следу (а, собственно, как иначе?!), они без санкции прокурора перелезли через запертые ворота симпсоновского особняка. У детективов, вполне резонно ссылающихся на экстремальность ситуации, формально для самозащиты есть только один ход, заведомо слабый: они, мол, ничего плохого о Симпсоне не подумали – просто, не дозвонившись и испугавшись – после всех этих трупов – и за его жизнь, которой тоже ведь могла грозить опасность, они вынуждены были, не мешкая, проникнуть на свято охраняемую законом частную территорию. Но, спасая хорошего Симпсона, детективы подрывают свою собственную версию, а это для защиты – просто находка. Здесь, наконец, вовсю можно распорядиться кафкианскими достоинствами процесса, направив усилия лучших лоерских умов на компрометацию обвинения и, перейдя от защиты к нападению, сменить его (процесса) естественную направленность. Но если у Кафки за всеми его перипетиями стоит формально-бюрократический, по сути, антигуманистический механизм, то здесь – опять-таки парадоксальным образом – с формализмом уживается именно гуманизм. Не мне, конечно, судить о самом институте жюри, но странный метод подбора его членов прежде всего по сомнительному признаку максимальной юридической некомпетентности – при единственной опоре на его предполагаемую порядочность – не вызывает должного доверия. Опытным профессионалам-юристам ничего не стоит играть на гуманистических струнах самых благороднейших душ – тем более, когда перед их глазами все же не звероподобный уголовник в полосатой пижаме и наручниках... В принципе (но не по существу) задача у адвокатов простая: отвлечь, переключить внимание, а то и направить его в противоположную сторону.
Когда-то замечательный философ Шопенгауэр написал книгу под названием "Эристика", разумея под этим словом своеобразную науку о приемах достижения победы в споре независимо от правоты позиции. Эти приемы Шопенгауэр назвал соответственно "уловками". Много уловок логического характера, а много и психологического, обращенного прежде всего к аудитории: тонко ухмыльнуться или, напротив, громко засмеяться. Сделать удивленные глаза или же сделать вид, что тебе вовсе неинтересны глупые речи противника... Понятно, что многие из таких приемов лучше всего воздействуют на неискушенную аудиторию – каковой и является подбираемое вышеуказанным способом доброе жюри. Образ потаенного злодея, (полицейского расиста) здесь очень убедителен – и для доверчивого жюри, и для предубежденного телезрителя. И хотя нечестно играть на больной струне черного большинства этого “музыкального инструмента”, но тут ведь ставка больше, чем жизнь: и слава, и миллионы. Так что играют по-крупному…
Вернемся, однако, к самому процессу. Если корни абсурдизма я усматриваю в апелляции к юридической неискушенности, то его отдельные проявления – более, чем очевидны, например, семь (!) дней под допросом находится не (упаси Боже!) обвиняемый, а один из главных обвинителей. Теперь настала очередь другого – вот где весь недюжинный талант звезд американской Фемиды, мистическим образом обернувшихся вдруг из защитников в «обвинителей обвинителей" (по аналогии с приятным для слуха словосочетанием “экспроприация экспроприаторов”), должен, наконец, развернуться на славу. На ринг выходит известный своей агрессивной манерой мистер Бейли, могущий затмить самого Великого Кокрана, - не говоря уж про ныне забытого всеми Шапиро…
Действительно ли допускал расистские высказывания детектив-ветеран Фурман – известно, кроме Бога, только ему самому и его таинственной обвинительнице Катлин Белл. Но если и да, то какой еще, вдобавок, беспрецедентной злобой (и глупостью – ибо при нахождении истинного убийцы подлог тотчас бы обнаружился) надо было обладать, чтобы осуществить свои многолетние расовые чаяния в виде мелкой пакости! Прямо-таки представляю себе коллегу Шерлок Холмса, злорадно прячущего под белоснежной фирменной рубашкой окровавленную грязную перчатку!..
Скажут мне: а если Фурман – маньяк? Хорошо, но почему тогда Симпсон не маньяк? - ибо реальных улик против него в бесконечное (так как против Фурмана – ноль) число раз больше? Ведь если стать на позицию защиты, то, чтобы оставить Симпсона чистым, надо испачкать не одного Фурмана, а сразу несколько служб: полицию, детективов, криминалистов, прокуроров, - вошедших против него в грандиознейший заговор. Да и где же это денег столько взять, чтобы подкупить всю эту армию?! Или все они действуют бескорыстно, из одних лишь идейных (расистских) соображений? Ну, хорошо, все врут – и ладно, а вот спросить бы самого: что делала в вашей красивой машине такая некрасивая лопата? Покажите нам огород, который вы собирались, вскопать перед самым отлетом в Чикаго? Где помидоры, которые вы привезли в пластиковом мешке, размерами своими очень подходящем для помещения туда, например, человеческого тела?.. Да и другие, не совсем уже глупые вопросы. Но молчит обвиняемый, прикрывшись презумпцией: никто не может оскорбить его даже намеком. Никакой следственной работы с обвиняемым не проведено, а ведь при таких уликах "раскололся'' бы он за полчаса, как миленький. Говорю так не из кровожадности, а только справедливости ради: ведь зверски убиты два человека, а вместо того, чтобы допрашивать реального обвиняемого или же 5хотя бы искать мистического истинного убийцу, идет унизительный, многодневный допрос полицейских, голословно подозреваемых во всех смертных грехах. Ну, не абсурд ли?
"Да, но идет более или менее честное состязание сторон, - скажет кое-кто. - Смогут прокуроры подтвердить обвинение – виновного накажут, нет – оправдают. Что тут неправильного?" А неправильное прежде всего в том, что стороны находятся как раз в неравном положении. И все потому, что за очень хорошие деньги наняты очень хорошие адвокаты, в то время как прокуроры – всего лишь государственные служащие (хотя тоже очень неплохие), и потому, что на стороне защиты целая масса преимуществ, как психологических (в частности, широкая популярность Симпсона, особенно в глазах афроамериканцев, к которым относится и большинство членов жюри), так и "технических", позволяющим адвокатам обходиться произвольными словесными утверждениями, тогда как от обвинителей требуются только "железные доказательства". И хотя их "железности" в данном случае хватило бы на несколько детективных историй, защита беспринципно – если не сказать хуже – использует любые возможности для их дискредитации, прежде всего в глазах жюри.
Несколько капель крови Симпсона поставили бы все точки над i в любом криминальном романе, но ведь есть еще кровь на машине, на воротах, в ванне... Имеется также кровь жертвы на симпсоновских носках, обнаруженных под его кроватью. А уж перчаточная пара особо крупного размера, соответствующая размеру, оджеевской ладошки и обнаруженная раздельно в домах подозреваемого и жертвы, сама по себе могла бы послужить сюжетом для романа ужасов... Да еще и лопата с пластиковым мешком... Бр-р-р! Поэтому адвокаты и сосредоточили здесь свой основной огонь, не считаясь уже почти ни с какими нормами морали. Нашедший перчатки, сыщик Фурман должен быть дискредитирован во что бы то ни стало! И тяжелая артиллерия мистера Бейли уже вступила в бой…
А вообще-то разрушить аргументы обвинения можно просто по принципу: плюй в глаза - все Божья роса! Например, по поводу демонстрации лопаты и пластикового мешка заявлено, что все это "дешевый театр" и очередная попытка обвинения бездоказательно (?!) повлиять на жюри. Таким путем любые серьезные доказательства не только дезавуируются, но даже и поворачиваются против самих обвинителей, ибо и так 70 процентов черного населения страны убеждены, что бедняга Симпсон является жертвой полицейской провокации, а тут еще и такой "дешевый подлог", как какая-то грязная лопата! Не могли, действительно, чистую найти…
Театр абсурда: обвиняемый жертва, сыщик – злодей, полицейский – провокатор... То же самое и по поводу загрязнения и "старения" образцов крови, взятой для анализов: не говоря уже про их множественность, которая перекрывает возможную статистическую неточность, стоит припомнить о том, что методами ДНК идентифицировались погибшие в 1918 году члены семьи русского царя: большевиков "вычислили", а Симпсона – нет? А если вспомнить начало процесса, - о!, как ловко интерпретировал адвокат Шапиро результат анализа капли крови на автомобиле подозреваемого, приведя данные о том, что сходные результаты – учитывая возможные ошибки метода – могут иметь в Большом Лос-Анджелесе еще сорок тысяч человек. И многие действительно поверили этой смешной уловке, не обратив внимания на то, что кровь, идентифицированная с обеими жертвами, была обнаружена на одном определенном автомобиле, а не на автомобилях остальных "подозреваемых" лос-анджелесцев числом 40 тысяч. Ну, и так далее…
Так что завершу свои замечания еще одной туманной цитатой из Кафки: "Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоит в стороне". К чему бы это?..
«Новое русское слово», Нью-Йорк
24 марта 1995