Хорошо было писать о сексе тогда, когда у нас в стране секса еще не было, и достаточно было малейшего намека на… Для меня, например, таким сексуальным пиком была фраза из повести Николая Островского «Как закалялась сталь»: «Чувствует Павка плечом ее упругую грудь…». Недаром же запомнил на всю оставшуюся жизнь. И волнует так же… Правда, потом у него еще что-то с кем-то было, но совсем не то, о чем вы подумали. А вот этого не было! Вот так закалялась сталь!
Помню, как в еще более нежном возрасте, в каких-то младших классах мы пели: «Как невесту Родину мы любим…» - и при этом интимнейшем слове «невеста» я страшно краснел и даже залезал от стыда под парту. А заветное слово «девочка» я, кажется, не мог произносить лет до 20, если не больше. В первом же классе, когда я спросил в библиотеке «Руслана и Людмилу», библиотекарша, к крайнему моему смущению, сказала: «Мальчик, тебе еще рано!»
Так вот, к чему это я? К тому, что с таким (или почти таким) ущербным моральным багажом я вдруг оказался в Америке, в которой секс, в отличие от отсталой России, существовал уже лет 20 (сексуальная революция, кстати, возникла как реакция на войну во Вьетнаме: «Занимайтесь любовью, а не войной»), хотя уже и шел несколько на убыль – по крайней мере, секс двуполый. Надо сказать, что мое советское воспитание так и не позволило мне, за все американские годы, привыкнуть к открыто демонстрируемой любви дядей к дядям, хотя былое раздражение сменилось уже вполне объяснимым любопытством. Забегая вперед, скажу, что и на Родине я ожидал уже не меньшего, а то и большего (если доверяться СМИ) расцвета гейской культуры. Но, увы, уровня бульвара Санта-Моника или города Сан-Францисско с прогуливающимися в обнимку накачанными мужиками мы еще не достигли. А ведь именно в районе указанного бульвара мне и довелось проживать, то есть именно там, где все голубые и розовые дважды в год проводят свои парады. Что ни говори, а это – зрелище!
И все же вернемся к любви двуполой, более доступной читательскому воображению. Работу эту мне предложил совершенно случайно кто-то из моих знакомых. Работа, сказал он, нетяжелая и достаточно оплачиваемая. Он лично имел 700-750 долларов в неделю – это только от хозяйки бизнеса, да еще перепадало и от самих тружениц в виде чаевых и за различные шоферские услуги, например, подбросить в магазин и т. п. Из названия этих заметок уже ясно, что труженицы эти были русского (российского) происхождения. В общем, хотя я и был смущен таким предложением, но победило любопытство и некоторая авантюрность характера. Да и в денежном выражении все это выглядело недурно. В смысле же криминальном, как мне объяснили, моя позиция безопасная: в крайнем случае - везу свою знакомую. Не имею что ли права? Девушка как девушка. На лбу у нее, что ли, написана ее профессия? Как я потом понял, такие соображения были довольно наивны, ибо, если не на лбу, то все же в некоторых других местах специальность моей спутницы обозначена довольно выразительно. А в общем и целом работа моя все же сугубо извозчичья: взять девочку N из пункта А и доставить в пункт В, где ее с громадным нетерпением ждет уже г-н К* - возможно один, а, возможно, и с компанией (о чем, конечно, предварительно было оговорено с Хозяйкой и с самой девочкой: ведь работать, например, даже с двумя господами несравненно сложнее, чем с одним. А, впрочем… Ну, ладно: читатель, который кроме Павки Корчагина читал еще кое-что, меня поймет). Главное же то, что к чести наших девочек – судя по отсутствию жалоб со стороны клиентов - они успешно управлялись и в самой сложной ситуации. Помню только один случай, когда одна новенькая, хотя и не такая уже молоденькая – лет 18-19 - девочка отказалась работать с некоей группой клиентов азиатского происхождения. Этим своим капризом она чуть не подвела Хозяйку, которой пришлось срочно подыскивать замену (а мне – рыскать в поисках этой замены), но в конце концов все уладилось ко всеобщему и, надеюсь, взаимному удовлетворению: когда замена прибыла, первая, сдрейфившая было девочка, уже пришла в себя и приступила к активной (учитывая неординарные запросы клиентов) работе; вторая же девочка тоже оказалась нелишней и пришлась как нельзя более кстати. Осталась вполне довольна и Хозяйка… Что же касается меня, то я был несколько расстроен и разочарован. Когда эта девочка взбунтовалась, то я, взращенный малокровной совковой идеологией, стал желать ей победы в этом неравном поединке. Увы, но и она сломалась. Насколько я понял, еще раньше меня к месту ЧП прибыл Сережа, крутой парень, нечто вроде сутенера (а заодно и любовника нашей Хозяйки) и, по слухам, иногда применявший к непослушным девочкам меры не только морального воздействия. Так вот, доставив очередную девочку на аппойтмент (это энергичное слово обозначает в Америке деловое свидание – и наши романтичные девочки очень его любили, произнося с чувством собственного достоинства), я чаще всего становился где-то рядом, в укромном по возможности месте, и часок, обычно, читал или дремал – в зависимости от времени суток, места и освещенности. В часы затишья я отвозил отработавшую девочку домой, а в часы пик – к очередному клиенту. Бывало и так, что девочки трудились беспрерывно, так сказать, до седьмого пота – что ощущалось даже в машине. Надо сказать, что моя оплата от степени их опотевания не зависела: я регулярно получал свои 450 (а потом – и 500) долларов в неделю... Много это или мало? Во-первых, свой бензин, а это – минимум полсотни. Потом – износ машины, а, следовательно, и ремонт – в среднем, еще столько же. А, главное, работа все семь дней в неделю, без выходных. В общем, в месяц примерно полторы тысячи – то есть столько же, примерно, как и в такси, но там я работал 15 дней в неделю (хоть и по 12-15 часов), а здесь – все 30. В ожидании звонка от Хозяйки я мог сидеть дома и заниматься своими делами, но зато не мог никуда далеко и отлучиться, даже имея при себе телефон. Основная работа начиналась часов в 7 вечера, уплотняясь к ночи и замирая в 6-7 утра, когда и Хозяйка, видимо, утомлялась и укладывалась спать.
Со временем такой режим стал для меня настоящим проклятием, так как свободного времени у меня, фактически, не было. Напряжение росло и в отношениях с Хозяйкой. Да, ведь я не сказал еще, что и в глаза ее не видел. Слышал только «милый» голосок: «Ян, возьмите Наташу и отвезите ее по адресу…». Почему «милый» я взял в кавычки? Потому что голосок этот был почти всегда раздраженный и нетерпеливый. Минут через 5 после первого звонка я мог услышать: «Ян, вы уже на месте?». – «Таня, как я могу быть на месте, когда вы только что позвонили, и я только успел дойти до машины?!». – «Нет, уже 20 минут прошло!» Спорить, доказывать было бесполезно. Вдобавок, машина моя была старенькая и давала по фривею не более 65-75 миль, что, впрочем, и так превышало разрешенный предел скорости (55-60).
Хозяйка же иногда ругалась, что я медленно еду, а девочки мне говорили, что Сергей выжимает по 90 миль. Возможно и так, но, во-первых, и машина у него была не ровня моей, но, во-вторых, все же сомнительно, чтобы он так ездил постоянно, ибо штраф могут выдать и за 70 миль в час, а полиция в Америке всегда начеку.
Да, так вот этот самый Сергей был и связующим звеном между мной и Хозяйкой: раз в неделю мы с ним где-нибудь встречались, и он передавал мне мой очередной заработок. О Хозяйке скажу еще что-нибудь после, а теперь – о Наташе, - чуть раньше я называл уже это имя. «Так чем же она хороша?». А хороша она была своей грудастостью и длиннононогостью. Второе обстоятельство совершенно не в моем вкусе, и длинноногости я всегда предпочитал крутобедрость, но о вкусах не спорят, особенно об американских. В общем, на Наташу у наших клиентов был спрос – и она зарабатывала соответственно тысяч 15 в месяц, имея 6-7 человеко-часов в день, точнее, в ночь (по 200 долларов с клиента, но пополам с Хозяйкой). По сути, Наташа была еще достаточно новенькой в этом бизнесе, работала еще только полгода, но работа ей, по-моему, уже успела понравиться (самим процессом), так что особых перегрузок она не испытывала. Ну, немного устанет иногда, не без этого…
Не обходилось, к сожалению, и без накладок. Например, вызвали как-то нас, то есть ее, Наташу, естественно, к одному очень богатому клиенту. Хозяйка, которая обычно наводила предварительно полную информацию, сообщила нам, что дом у него стоит 7 миллионов, так что и нам надо быть на высоте (у меня, кстати, была уже – по настоянию начальства - другая машина, не столь безобразная, как раньше); так что мы с Наташей заехали по дороге на Родео Драйв, самую дорогую и знаменитую улицу в Беверли Хиллс, и она там отоварилась на тему всяких тонких женских принадлежностей, чтобы не опозорится перед порядочным человеком и чтоб уж раздеться, так раздеться… От себя, правда, замечу, что внешне выглядела она сейчас (не знаю, как под платьем) совершенно типичной, размалеванной проституткой, хотя в других случаях бывала и довольно мила.
Дорога была дальняя и незнакомая, ехали мы долго, и хозяйка, почти не умолкая, допытывалась о нашем местоположении и рассказывала о возможных переживаниях клиента. Как мужчине я ему вполне сочувствовал, но ведь я тоже нервничал и старался изо всех сил. Наконец, съехали с фривея на какую-то длинющую, пустынную и неосвещенную улицу, названия которой тоже не могли разглядеть, и бедная Хозяйка исходила от крика. И вот, вдруг оказались мы на какой-то круглой площади, в разных углах которой туманно и заманчиво светились три дворца. Который же наш? Поехал наугад – и, как оказалось, не в ту степь. И тут Хозяйка заорала, что клиент уже нас видит, и нам надо поворачивать в другую сторону. Повернули обратно. Ворота медленно, с королевским достоинством, растворились, и мы оказались у сверкающего всеми цветами фонтана. Клиент стоял у дверей своего дома и приветливо, совершенно нераздраженно нас приветствовал. Наташа вышла из машины, а я расположился поближе к свету, чтобы посвятить этот часок развитию своего кругозора (я любил брать с собой умные книжки, чтобы не терять даром времени, да и чтобы посильнее отвлечься от профессиональной суеты, настроиться, так сказать, на Вечность).
Минут через пять, однако, слышу:
- Ян, где вы? Наташа сейчас выходит.
Я был поражен. До сих пор рекорд обслуживания клиента – за те же деньги – принадлежал Жанне и составлял 15 минут: по пять минут на раздевание и одевание и еще пять – на сам процесс. В принципе это объяснимо, так как для иного мужчины основной эффект может наступить и через 5 секунд. Ну, там еще несколько секунд на поцелуи, на теплые слова, минута на расчетные операции… Но чтобы 5 минут на всё про всё!?
Увы, действительность, как всегда, оказалась гораздо прозаичней. Клиент наш, оказалось, ожидал не проститутку, а массажистку (вот что значит порядочный человек!) – ведь именно так рекламировала себя наша скромная фирма, рассчитывая в остальном на мужскую догадливость и проницательность. Но, к сожалению, тупость иных клиентов доходила до того, что бедным девочкам приходилось даже осваивать некоторые простейшие элементы массажа и даже таскать с собой массажный столик. Конечно же, массаж массажу рознь, но ведь и дураки, как говорил еще О`Генри, бывают разные. Но чтобы таким несообразительным оказался владелец семимиллионного особняка! Впрочем, была, по-видимому, совсем другая причина: погоду испортила явившаяся вне графика супруга клиента, которую я, кстати, видел через освещенное окно, но принял за домработницу или что-то в этом роде. Как рассказала сама Наташа, несколько растерянный клиент, провожая ее, извинился и, вручив втихаря 200 долларов, шепнул, чтобы приезжала еще…
Девушка все же была немного смущена своей неожиданной невостребованностью, в то время как Хозяйка была необычайно весела и разговорчива: свои 100 долларов – после стольких переживаний! - она поимела.
А однажды все с той же Наташей мы оказались в одном из глухих районов Фердинандо Валы. Наташа пошла на аппойтмент, а я, как обычно, только собрался пристроиться поуютнее под каким-нибудь фонарем, как обратил внимание на одну странную особенность здешних аборигенов: почти все они, прохаживающиеся по улице, выглядели как борцы суоми, но в отличие от последних, внешне вели себя довольно агрессивно, кровожадно поглядывая в мою сторону. Я отъехал в чуть более спокойное, как мне показалось место, не выключая уже двигателя, и стараясь не потерять из виду строения, куда направилась моя подопечная. Действительно, через некоторое время заговорила Хозяйка. Наташе удалось с ней созвониться и объяснить рискованность обстановки. Мне же надлежало взять какой-либо увесистый предмет – конечно же, монтировку – и быть готовым идти, в случае чего, на выручку. Сделав небольшой круг, я вернулся к месту наташиной высадки и приготовился выполнять свой мужской долг. Но тут как раз выскочила перепуганная Наташа и запрыгнула в машину, в панике крича, чтобы я сразу же ехал.
По дороге она рассказала, что встретивший ее клиент выглядел довольно мирно, но дом оказался типа общежития, и кругом были какие-то страшные и угрожающие типы. Ей все же удалось созвониться с Хозяйкой, а затем, под прикрытием несостоявшегося партнера кое-как выбраться из окружения. Больше мне в этом районе бывать не приходилось, и я так и не понял его странной и пугающей специфики. Бывая иногда – и до того, и после – в опасных «черных» районах, я, по крайней мере, понимал, что из себя представляет тамошняя публика. Здесь же единственное, что я могу сказать об этих странных обитателях – кроме их непонятного сходства с тяжеловесными борцами суоми, - это их латиноамериканское обличье, хотя столь крупных и агрессивных «мексов» я ни до того, ни после, к счастью, не встречал…
У Наташи был один клиент, который вызывал её постоянно, раз 5-6 в неделю, нередко оставляя на целую ночь. У него был большой дом в Беверли Хиллс, но где-то там же обитала, говорят, его жена, и поэтому он приглашал Наташу в свою громадную квартиру в районе Вествуд, неподалеку от знаменитого университета UCLA. Не знаю, как он за столь долгое удовольствие расплачивался, но Наташа на него в обиде не была и даже гордилась таким его постоянством и, по-видимому, любовью. Однажды он подарил ей шубу за 13 тысяч – и она не знала, куда ее подевать; пришлось мне целую неделю таскать эту шубу в своем багажнике. Дело в том, что у Наташи, кроме всех этих временных клиентов, был еще и постоянный (законный) муж, хохол, то есть украинец по национальности. Он не только знал о ее способе добывания хлеба насущного, но, как говорили, сам же ее на эту стезю и подвинул, будучи однажды в затруднительной материальной ситуации. Потом ему такое положение понравилось – в смысле безбедного и бездельного существования за ее счет, и он стал – по совместительству – и ее сутенером.
Не менее симптоматична для нашего времени и другая сторона наташиной биографии. Отец и мать ее работали, ни много, ни мало, на кафедре математики Московского Университета; говорили даже, что были они профессорами, но, возможно, это преувеличение на американский лад. Сначала родители послали Наташу на учебу в американскую школу, потом она поступила на филологический факультет какого-то университета… и встретила где-то своего будущего супруга. И началась новая жизнь!
Были у нас ней и другие забавные ситуации, но всего не перескажешь. И сейчас, для разнообразия, я бы хотел «сменить пластинку», отвлечься на, можно сказать, философскую тему. Дело в том, что в дороге – из эстетических, этических и иных соображений – обычно мы не обсуждали рабочих деталей профессии наших девочек, хотя, не скрою, любопытство меня и разбирало. Но принятый в таких случаях игривый тон не подходил для них, профессионалок, а, с другой стороны, чересчур деловитое обсуждение интимных подробностей не подходило для меня. Так что остается – философствовать. И мне удалось – теоретически – секс и философию объединить, да еще и связать с не менее жгучей мировой проблемой – еврейским вопросом. Проблема была, на первый взгляд, чисто техническая: как влияет обрезание на сексуальные отношения? Эту часть глобальной проблемы Всемирного Еврейского Обрезания я собирался разрешить с помощью моих девочек. Но, собственно, имелось в виду несколько иное, чем просто острота сексуальных ощущений или скорость наступления оргазма: я держал в уме возможную разницу между психологическим типом обрезанного и необрезанного, поэтому я подчеркиваю: часть проблемы. Забегая вперед, скажу, что девочки с заданием не справились: то ли приятный процесс отвлекал их внимание от психологически тонкостей, то ли мысли о «зелененьких» отвлекали от самого процесса. Короче, полученная мной база данных была явно недостаточной для более или менее широких обобщений. Но я не горевал, ибо Бог (или кто-то там еще) уже поставил такой эксперимент в масштабе всей Земли.
Три с половиной тысячи лет назад Бог (или кто-то там еще) сказал евреям: «Обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мной и вами». И все! И больше ничего Он не сказал им. Правда, предупредил по-отечески: «Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей, истребится душа та из народа, ибо он нарушил завет мой». Всё говорят: завет, завет… А он – технически – только из обрезания лишь и состоит. Но ведь Бог знает что делает! Так почему же Он придал такое исключительное значение заурядной, в сущности, операции? И если всё к полезности медицинской свести, сангигиене и пр., т. е. принимая Бога всего лишь за великого прагматика, то и тут неясно: сначала приделал всем мужикам лишний кусочек плоти, еще и сказал: «Все хорошо!», - а потом спохватился…
Честно говоря, я не очень верю в таковой умысел Бога, но если это даже и случайное приобретение самих евреев, то весьма перспективное: в результате получился народ не плохой и не хороший, но по выражению Самого Господа – «жестоковыйный». А мусульмане, которые тоже обрезаются? Но мусульмане обрезают своих мальчиков на 13-м году жизни, когда уже сформировалась подсознание, а евреи – на восьмой день (!), не дав еще образоваться тонким ощущениям, неосознанному желанию женщины – хотя бы даже и в примитивной форме щекотки под кожицей, дающей начало тому самому мистическому мироощущению, которое связывает нас с «горним» миром (подробней я писал об этом в 1996 году в книге «Формула Бога», а недавно встретился с написанной с обостренно языческих – антихристианских и антиеврейских – позиций книгой Владимира Истархова «Удар русских богов», где он объясняет совершаемое во младенчестве обрезание, как лишение верхних чакр, ответственных за связь с высшими духовными мирами. Позиция у меня гораздо либеральнее, но идея – та же). Но что же из этой теории следует? Очень многое! Возможно, единичное обрезание почти ничего не решает, но за 1000 лет, истекших со времен завета до написания Торы успел сложиться определенный тип личности, лишенной тонких ощущений, укрепившей за счет этого свои позиции в материальном мире («человек действия в мире действия» – по М. Буберу) и став тем самым «избранным» народом, который «правит» миром. От выводов – из осторожности – воздержусь, но в поддержку своих рассуждений укажу на недавно подтвержденную рядом исследований возможность наследования не генетических, а благоприобретенных признаков.
И в заключение столь ответственной темы, дабы чуть убавить ее пафос, приведу четверостишие Игоря Губермана:
Та справедливой мысли дальность,
Что скрыта в нашем обрезанье,
Есть объективная реальность,
Даруемая в осязанье.
И, со своей стороны, я добавил:
Как говорится, куй железо! –
Но, зависти умерив пыл,
Я Губермана не обрезал,
А лишь чуть-чуть укоротил.
Но вернемся к нашими «овечкам». И несколько слов о наших «старых» девочках, то есть о тех, кому за 30. Были у нас две такие, которым было уже по 32-33. Одна закончила консерваторию, была пианисткой, а другая попроще – медсестрой, но, говорили, очень хорошей (это та самая Жанна, которая однажды в 15 минут уложилась – сказался, видимо, медицинский опыт). И не только медсестра, но и человек хороший. Понимая мои материальные трудности, она как-то, ото всей, видимо, души, предложила:
- А почему бы вашей дочке у нас не поработать? Накопили бы немного денег.
Понимая, хотя и несколько однобоко, мое замешательство, она принялась объяснять достоинства своей профессии – не только материальные, но и моральные. В области теоретической я готов был в некоторой степени с ней согласиться, но не в практической. Вот тогда я хорошо понял, что значит иногда наше голословное, ни к чему не обязывающее умствование – стоит только примерить его к собственной шкуре, в данном случае – к своему ребенку. Многие отцы предпочли бы такой участи, как ни страшно это говорить, даже смерть своей дочери, - хотя в этом можно разглядеть и изрядный мужской эгоизм. Так что я благодарен Жанне за такой вот урок в системе моего чувственного образования.
Сами же наши «старушки» большими заработками похвастать не могли. Не всякий мужик кинется на тридцатилетнюю, если на выбор имеются 18-19-тилетние девчонки. В среднем они имели по клиенту в сутки, то есть всего по сотне долларов, а в месяц – 2500-3000, что, вроде, тоже не так плохо, но надо учесть их немалые затраты на жилье в престижном районе и на врачей. Но, опять-таки, квартира была обычно на двоих-троих, так что, если оптимистично смотреть в будущее, все не так уже страшно: можно кое-что и подкопить на черный день.
Одна такая даже приезжала из Москвы потрудиться месяц-другой, подзаработать на квартиру. Внешне ничего, и фигура неплохая, но зато в очках, вид строгий, вроде классной руководительницы, - а, может, так оно и было. Зарабатывала немного, конечно. Однажды, на Новый год дело было, Хозяйка уехала отдыхать куда-то в горы, да и девчонки все отпросились на коротенький отпуск. Ну, а этой москвичке деваться некуда. Она мне предложила прокатиться с ней в Лас-Вегас, снять там номер в гостинице. Так и порешили. Но пока туда-сюда, дело к вечеру. Вдруг раздается голос Хозяйки (как он там дошел, через горы?):
- Лена, не хочешь поработать сегодня ночью? Девочки все в отгуле, а телефон прямо разрывается... можешь очень хорошо сегодня заработать. Подумай…
Лена у меня спрашивает: мол, ну как, соглашаться? И я понимаю: нужен ей Лас-Вегас со мной вместе, когда такая удача выпадает! Конечно, говорю, соглашайся – для чего, мол, ты сюда приехала?
И крутились мы с ней весь Новый год безостановочно, и заработала она, кажется, свою тысячу, а, значит, и Хозяйка столько же поимела. Я же получил свои стабильные 50 долларов. Вот такой у меня Новый год вышел… Одна тысяча девятьсот девяносто шестой, кажется.
Так что теперь самое время рассказать о парочке своих конфликтов – для полной ясности.
Хозяйка обычно не имела дела с русскими клиентами, не доверяла им, но одного-двух, особо проверенных, допускала к телу своих девочек. Сложность была еще и в том, что в «русском» районе могли увидеть, узнать, разболтать. Короче, приехали мы к нужному адресу, а там, неподалеку (время было еще не позднее) толпится, как раз напротив нужного нам дома, сплошной русский, точнее, русскоязычный народ. Я девушку высадил, а сам, чтобы не «светиться», отъехал немного в тень, где место свободное было. Все сделал, как обычно. Но через несколько минут: - Ян, где Вы? Она вас найти не может.
Оказалось, что на звонок никто не откликнулся, дверь не открыли, девушка выходит, а машины моей не видит. Я отвечаю, что я тут рядом и сейчас, буквально, подъеду.
И тут как началось! Мол, вы там куда-то уезжаете, оставляете девочку одну, ее там убить могут (а район самый тихий, самый «русский», да и время совсем не позднее). И орет, и орет (по телефону, конечно).
Тут я не выдержал и сказал ей пару теплых слов на том языке, на котором она понимала (не на иврите, разумеется). Она – от неожиданности, возможно – заткнулась. И только официальным таким языком сообщила очередной адрес. Едем мы в Марину де ла рей (место очень красивое, залив рядом и тысячи яхт на приколе), это примерно полчаса езды. Телефон молчит, но я и сквозь его молчание слышу, как надвигается буря. И точно: только девочка вышла, раздается любимый голосок. Речь идет о том, что она (Хозяйка) могла бы держать американских девочек, но держит только русских, которые очень дорого ей обходятся. Поэтому она их, как мать родная, очень любит и очень ценит. А вот шоферов (тут она подошла к главному, чем хотела меня уничтожить, раздавить морально) стоит только свистнуть – прибежит к ней половина Лос-Анджелеса… Это я очень вкратце изложил ход хозяйской мысли, хотя говорила она минут 15, не жалея, при всей её жадности, телефонного времени.
Вот тогда-то я и подумал, что за все свои полсотни лет жизни в тоталитарной России, не испытал, кажется, столько унижений, как за эти несколько в свободном мире. А ведь, вроде, и матом никто меня не обругал… Но тут я ничего не ответил, хотя к срыву уже был готов.
В следующий раз повез я двух девочек в Пасадену, тоже очень красивое место, в дорогой отель «Ритц Карлтон». Был уже час ночи, шел хотя и не крупный, но довольно густой дождь. Видимость чуть ли не нулевая. Я пропустил нужный выход с фривея, а местность там холмистая, ни улиц, ни домов не видно. Как в песне Высоцкого: «Казалось мне: кругом сплошная ночь – тем более, что так оно и было». Где мы едем - не понимаю… Что там из телефона несется – тоже словами не передать! Кое-как все же нашел дорогу, и подъехал к отелю уже чуть ли не в три ночи. Девочки пошли трудиться – в паре с двумя клиентами. И трудились они, не покладая ни рук, ни ног, целых два часа. Была лос-анжелесская зима, что примерно напоминает наш октябрь. Пытаюсь дремать, но в машине холодно, иногда посматриваю на сияющий и сверкающий «Ритц Карлтон», где сейчас выкладываются в полную силу обе наши труженицы. Наконец выходят. И одна (ей всего 18, но такая всезнайка самоуверенная, говорит всегда с апломбом, на фоне ее профессии звучащим не то смешно, не то гадко: «Сейчас мне заводить ребенка рано, пару лет еще поработаю, куплю квартиру, тогда…». Все, вроде, правильно, практично, но… И тут она мне говорит: «Вам здесь хорошо: мы работаем, а вы спите». Я внутри весь закипел, особенно по поводу их работы. Ах, ты!.. Но промолчал, хотя динамиту в душе уже накопил и шнур запалил. Едем по фривею, видимость прежняя, да и в сон ужасно клонит. И тут всезнайка эта опять: - «Ян, как вы едете?!»
Может быть, она и была сейчас в чем-то права, но тут шнур догорел – и я ей все выдал. Прежде всего, конечно, по поводу профессии, назвав все своими именами, хотя опять таки был не прав: ведь в одном бизнесе с ними, и от них же кормлюсь. Но это уж чисто мужское отношение к ихнему «брату», и никакой философией его не уничтожить.
А вторая девочка – она была из Прибалтики, в дороге обычно говорили мы с ней о поэзии и других высоких материях – сказала только: - Ян, от вас я этого не ожидала!
Молча доехали, я их высадил, а назавтра от Хозяйки расчет пришел. Я ожидал и чего-то худшего, но она только 50 долларов недодала. А Серега, который видом и комплекцией сильно смахивал на нынешних бандитов и к приходу которого я, на всякий случай, приготовил в незаметном месте, – но чтоб под рукой – изящный стальной топорик килограмма на полтора весом, сказал:
- Ян, вы извините, что так получилось. Я к вам ничего не имею…
Некоторое время спустя я был у одного знакомого, бизнесмена по роду службы (и по всему остальному). Он мне и говорит:
- Ну что, вылетел со своей работы?
Но я ведь про эту свою работу никому не говорил и поэтому удивился:
– А ты откуда знаешь?
- Я и Хозяйку твою, Таню, знаю. Бывала она у меня в гостях.
- Зато я ни разу ее не видел. Как хоть она выглядит?
- Ты знаешь, что такое бандерша? Так вот, у нее на лбу еще большими буквами написано: блядь и проститутка!
И я ему, человеку многоопытному и практичному, поверил. Но, с другой стороны, девочки ведь действительно ее любили и сами не раз говорили мне, что она им как мама…